Обольщение в красном

– Ты порвешь с ними! Ты должна это сделать! И не думай, что мой сын будет с тобой заодно. Он привык с легкостью использовать таких женщин, но он никогда не вырывал из трясины греха ни одну из них. И он не позволит, чтобы ты общалась с ними.

– Но она же не говорила, что Селия сама… сама была куртизанкой, – промолвила Одрианна.

– Святые небеса, дайте мне терпения! Дочь шлюхи! Да-да, шлюхи! – выкрикивала маркиза. – Иначе зачем бы ее привезли в город? Только для того, чтобы показывать в парке вместе с матерью, то есть чтобы она и сама превратилась в шлюху!

Одрианна терпеливо выслушала всю эту яростную ругань. Она больше не сказала ни слова и едва сдерживала собственное смятение. Может, именно поэтому Селия не пришла на свадьбу? Что, если она вовсе не ухаживала за Лиззи? Селия могла опасаться того, что кто-нибудь в церкви ее узнает.

Однако Селия – не шлюха, что бы там ни подсказывала логика леди Уиттонбери. Селия – ее добрая, милая подруга. Она жила вместе с остальными женщинами в безвестности и мире. Селия даже ни разу не ушла из дома на ночь, как это произошло с Одрианной. А ее искренний и веселый нрав всегда освещал их дни, заставлял Одрианну смеяться и улыбаться.

Едва карета остановилась, Одрианна захотела поскорее выйти из нее. Однако леди Уиттонбери загородила ей путь зонтиком.

– В будущем никого из них не примут в этом доме, – заявила она. – Моя обязанность состоит в том, чтобы поднять тебя для исполнения твоей будущей роли. И я не позволю вместо этого затащить нас вниз.

Отодвинув зонтик в сторону, Одрианна вышла из экипажа. И убежала в дом прежде, чем леди Уиттонбери заметила ее слезы…

Себастьян вошел в комнату, где лежал больной. Он даже не вздрогнул при виде открывшейся его взору картины, ведь в конце концов у него был богатый опыт.

Взрыв едва не убил Гарри Андерсона. Бедняга лишился ноги и руки, а на его обезображенном черепе больше никогда не будут расти волосы. Гарри не было еще и двадцати, когда война сделала его инвалидом.

Увидев его, Себастьян невольно подумал о Моргане. Будущее этого молодого человека будет таким же ограниченным, как у брата, и так же, как Морган, он обречен на одиночество и изоляцию. Правда, Андерсон сам в состоянии заботиться о себе, но все равно у него и у маркиза Уиттонбери было много общего.

Андерсон приветствовал Себастьяна с равнодушием. Так ведут себя все калеки.

– Вы оказали мне большую честь, согласившись увидеться со мной, – сказал Себастьян. – Мне сказали, что вы не желаете говорить о несчастье.

Андерсон шевельнул своей культей. Рукав его куртки дрогнул.

– Вы – единственный выживший канонир. Вас отбросило взрывной волной, и это стало вашим спасением.

– Да уж, мне повезло. Само собой, французы целились в пушки, но они не знали, что от них было мало толку.

Себастьян расслышал в голосе Андерсона горькие нотки.

– А что вы помните об этих бесполезных пушках?

– Немногое… Мы, как обычно, зарядили их и правильно подожгли фитили. Но ничего не произошло. Возможно, к пороху примешался песок, так бывает. Но выстрелов не было, мы увидели лишь небольшой дымок. – Андерсон пожал плечами. – В общем, мы прочистили пушки, все сделали сначала, зарядили их порохом из других бочек, предварительно убедившись, что он сухой. Но все повторилось, как в первый раз. И все это под обстрелом неприятеля. Мы пали духом, ведь мы даже не могли ему ответить. Их пушки превратили нас в кровавое месиво, прежде чем командиры отдали приказ об отступлении. Я услышал этот приказ позднее, когда был уже полумертвым. А потом немногие выжившие отправились домой. И рассказали об этом происшествии.

– Вы можете написать обо всем этом? Чтобы ваш рассказ послужил официальным свидетельством?

– Так уж вышло, что я больше не в состоянии писать, сэр.

– Я приведу к вам писаря, который запишет ваш рассказ и засвидетельствует, что это именно вы диктовали ему, – сказал Себастьян.

Андерсон задумался.

– Сразу после ранения ко мне заходил какой-то офицер, – промолвил он наконец. – Я поведал ему, что произошло. Но он сказал, что война закончена и ничего хорошего не выйдет, если я стану всем рассказывать о произошедшем. Еще он сказал, что пусть погибшие спят спокойным сном.

– Вы считаете, он был прав? – спросил лорд Себастьян. – Если так, я оставлю вас в покое.

Андерсон уже не раздумал об этом.

– Просто мне кажется, что часть людей погибла от неприятельского огня, а часть – из-за чьей-то халатности, – сказал он. – И разве это правильно, что никто за это не заплатил? Впрочем, я слышал, что какой-то человек повесился из-за этого. Но я все думаю: а что, если эта ошибка повторится снова?

– Вы думаете так же, как мой брат и я, – произнес Себастьян.

– Что ж, в таком случае я согласен продиктовать свою историю, сэр. Пришлите ко мне писаря, я сделаю все, как надо, – пообещал Андерсон.

Себастьян поблагодарил его.

– У меня есть еще один вопрос. Я попросил бы вас описать эти бочонки с порохом – для меня. Поведайте мне все, что можете вспомнить. Постарайтесь, прошу вас. Особенно меня интересует, были ли на них какие-то надписи, маркировки.