Обольщение миледи

– Да, я, – несмело промолвила Элиан, опасаясь, что леди Беатрис либо ударит ее, либо выгонит вон.

Однако Беатрис лишь вздохнула. Горе несчастной было столь велико, что вытеснило из сердца ненависть. При мысли о том, что и она виновата в страданиях этой женщины, Элиан испытала стыд. Она закрывала глаза на все, что творил ее отец, не желая вникать в его дела, хотя могла бы предотвратить многие преступления.

И движимая чувством вины, Элиан воскликнула:

– О, миледи, если бы только я могла вернуть вам ваших дочерей! Я не верила, что он творит!

– Ты о ком?

Элиан понурила голову.

– Миледи, думаю, мой отец покрывает злодеев, погубивших ваших дочерей и супруга.

Глаза леди Хейдон полыхнули яростью. Стиснув челюсти, она с такой силой схватила Элиан за руку, что та вскрикнула.

– Что это? – спросила леди Хейдон резко. – Притворное раскаяние, чтобы облегчить свою совесть, или желание помочь мне в совершении мести? Отвечай! Чтобы между нами не возникло никаких недоразумений. Поможешь ли ты мне отомстить твоему отцу за загубленные жизни моих крошек?

Отомстить отцу? Но это грех. Бог велит чтить отца своего и мать. Элиан судорожно сглотнула. Дочь, предавшая отца, станет парией. Все от нее отвернутся.

Но тут Элиан вспомнила тех, кого предал ее отец. Свою матушку, сестер, мать Герту, бедную милую Изабелл, вторую жену отца, и ее мертворожденного сына. Убитых купцов, Кларис и Аделаиду. Лорда Хейдона. Они взывали к ней с мольбой, требуя отмщения.

У Элиан не было выбора. Но она не в силах была сказать об этом вслух. Лишь кивком выразила свое согласие.

В глазах благородной дамы сверкнул огонь злорадства.

– Тогда помоги мне. У нас много работы.

Глава 20

От голода у Адельма подвело живот. Он попытался сплюнуть дорожную пыль, но безуспешно. Во рту пересохло.

Уже второй день стояла необычная для этого времени года жара. Несмотря на утро, шерстяное белье, поддетое под металлическую кольчугу, насквозь пропиталось потом. До Набуэлла оставались еще многие часы пути.

По крайней мере его конь и второй, которого он вел на поводу, были полны сил. Наличие двух лошадей гарантировало прибытие в город до наступления ночи.

Чтобы приобрести этих лошадей, ему пришлось продать своего четвероногого друга, верного товарища многих лет. Адельм встряхнул головой, гоня прочь угрызения совести. Единственное, что его утешало, – это мысль о том, что он не загонит до смерти своего прежнего коня. Потому Что ни у одной лошади не хватит сил доскакать от Лондона до Набуэлла за два дня. А ему требовалось возвратиться в Набуэлл уже сегодня. Утром исполнилось ровно две недели с того момента, как Хейдон прибыл в Конитроп. В этот день Рейнер должен был выдать сэру Джосу злодеев.

Открытие, сделанное в Лондоне, заставило Адельма поехать назад в Набуэлл уже спустя четыре дня после прибытия вместе со своим изрядно поредевшим отрядом в Вестминстер. Вчера по требованию матери он ездил знакомиться со своим дядей. Джерард оказался добродушным и прямым. Таким, как Элиан. Своих родных и близких он ценил выше денег и материальной выгоды. В этом Амабелла была права. Ее брату недоставало хватки делового человека.

Джерард со слезами молил племянника больше не совершать греха, но не потому, что Адельм пригрозил ему, а потому, что дядя искренне боялся за его душу. Вместо того чтобы прогнать Адельма за содеянное, Джерард пригласил незаконнорожденного сына своей сестры отобедать с ним. К немалому удивлению Адельма, за столом дядя представил его своим домашним как родственника, причем без колебания, несмотря на его происхождение и то, что Джерарду было известно о грехах племянника.

Адельм познакомился со своими кузинами. Черноволосые, как и он в юности, с такими же черными, как у него глазами, девчушки еще переживали счастливую пору детства. Были ровесницами дочерей леди Хейдон.

Снова к горлу подкатила тошнота, желудок свело судорогой. Вцепившись в поводья, Адельм зажмурил глаза.

Это было ошибкой. Образ кузин возник перед его мысленным взором. Потом, как это неоднократно происходило после их знакомства, картина начала меняться, и он увидел, что держит их, как держал Кларис и Аделаиду. И хотя он всеми силами пытался противодействовать дальнейшему развитию событий, но все же не остановил неизбежное и представил, как чиркает ножом по горлу одной и другой и кровь из ран бьет фонтаном.

Тут Адельм услышал голоса двух милых маленьких девчушек, у которых отнял жизнь. Кларис только тихо всхлипывала, и ее бессловесные рыдания рвали на части его корчившееся от ужаса сердце. Аделаида с ним заговорила, как в тот день, тонким дрожащим голоском: «А я считала, что вы меня обожаете, сэр Адельм».

Адельм затряс головой, пока образы и звуки не пропали, затем посмотрел на дорогу перед собой. Его вела вперед маячившая вдали цель.

Она предстала перед ним с такой же отчетливостью, как придорожная трава и пыль. Сначала он заедет в монастырь, потом отыщет отца.