Обольщение миледи

Однако все это не мешало ему потихоньку злиться на девушку. Она избегала его, словно винила в том, что случилось между ними.

Какое право она имела винить его в чем-то? Он предоставил ей выбор, и она сама приняла решение. В нем медленно закипала ярость, заглушившая боль.

Не глядя по сторонам, он взбежал по ступенькам крыльца и влетел в дверь дома, когда что-то ударилось о внутреннюю стенку ширмы. Затем послышался отчетливый звук упавшей на деревянный пол игральной кости. Последовал протяжный мужской стон, за которым раздались возгласы едва сдерживаемого ликования.

Джос обогнул ширму и увидел, что в зале на корточках сидят солдаты Хейдона. В кругу воинов врага своего хозяина Ричард, муж Агги, чувствовал себя вполне комфортно. Когда Джос вошел, все поднялись. Ричард широко и радушно улыбнулся:

– Слава Богу, вы возвратились. Миледи ваша мачеха уже несколько раз просыпалась и звала вас. Вам следует прямо сейчас навестить ее.

Прямо сейчас? Джос с тоской обвел взглядом столы и скамьи в центре зала, желая изыскать возможность и время, чтобы привести в порядок свои мысли. Что, если к Беатрис еще не вернулся разум? Джос направился через зал к крылу, где располагались хозяйские покои, и, когда хотел постучать в дверь, услышал:

– Вон! Вон! – Он понял, что у Беатрис снова начался приступ истерии.

Его ладонь легла на рукоятку меча, но не успел он выдернуть его из ножен, как дверь со скрипом отворилась и из опочивальни выскочила Элиан, угодив прямо в объятия Джосу.

Интуитивно Джос прижал ее к груди, чтобы защитить от сыпавшихся на нее угроз Беатрис. Элиан вскрикнула и попыталась высвободиться. Но Джос ее не отпускал. Он окинул взглядом спальню и увидел лишь сестру Сесилию и сестру Аду. Они смотрели на него в немом изумлении.

Осознав, что никакой опасности нет, Джос переключил внимание на Элиан. Он чувствовал тепло упиравшейся ему в предплечье груди, округлость притиснутых к нему бедер. Его пронзила дрожь.

Господи, помилуй. Ему было столь же приятно сжимать ее в объятиях одетую, как и полунагую в пруду. Его память оживила все оттенки ощущений, что он испытал тогда. Забывшись в этой мысли, он расслабил мышцы.

Вырвавшись из его объятий, Элиан резко повернулась. Тяжело дыша, она прижимала к груди шитье. Солнечный луч, вырывавшийся из открытой двери, золотил яркими бликами ее волосы цвета меда. Мягкие тени подчеркивали высокие скулы и безупречную линию носа.

Кровь бросилась ей в лицо.

– Что вы себе позволяете? – воскликнула она.

Джос нахмурился. Она вела себя так, словно он пытался обесчестить ее, а не спасти от угрозы.

– Я услышал крик леди Хейдон. Румянец на ее лице стал гуще.

– Да, она кричала на меня, – призналась Элиан. – А теперь позвольте мне пройти.

Ее натянутый тон разозлил Джоса.

– Вы всегда так разговариваете с гостями своего отца?

В ее зеленых глазах промелькнуло отчаяние.

– Все смотрят. Позвольте мне пройти, – тихо бросила она и проскользнула мимо.

Вот он, ее однозначный ответ. Она не только винит его в случившемся, но и не дает шанса объясниться. Подобное отторжение больно резануло Джоса по сердцу.

Вскипев от гнева, он круто повернулся и вошел в опочивальню. Он даст ей то, чего она хочет. В конце концов, она для него никто, бесполезная пешка в игре глупого Рейнера дю Омэ.

Глава 11

Как только Джос вошел в комнату, его во второй раз поразил вид кровати. Сквозь окна с широко раскрытыми ставнями в комнату пробивалось солнце, играя лучами в золотых нитях задернутых штор. Филигранно выполненная резьба деревянных роз, обвивавших столбики кровати, делала цветы почти живыми.

Сестра Сесилия и сестра Ада находились в изножье кровати. Неподалеку, у окна, где было светло, стояли три скамеечки, рядом на полу – корзинка с рукоделием.

Занавески на кровати были отдернуты. Леди Беатрис лежала на самом краю. На ее обнаженные белые плечи падали блики солнечного света. Лицо Беатрис по-прежнему было бледно, под глазами, как и накануне, пролегли темные тени.

Выражение ее лица было суровым, когда она подняла взгляд на своего пасынка. Осознав наконец, что отца больше нет, Джос пожалел, что так и не добился ее расположения. Всю свою любовь она отдавала дочерям. Впрочем, теперь и у него, кроме уцелевших единокровных сестер, никакой родни больше не было.

– Подойди ближе, – позвала его Беатрис, с трудом выговаривая слова.

– Я подам вам скамеечку, сэр, – спохватилась Сесилия.

От постели Джоса отделяло два шага. Сесилия подставила ему скамеечку, и он сел. Беатрис одарила сиделку властным многозначительным взглядом.

– Может, мы выйдем? – предложила Сесилия и попятилась от кровати. – Идем, сестра.

Беатрис подождала, пока за монахинями не закрылась дверь, после чего повернулась на бок.

– Почему мы здесь? – спросила она. В ее тихих словах послышалась обычная враждебность, с которой она относилась к пасынку. – Почему я лежу в мерзкой постели шерифа? Почему я должна терпеть присутствие злосчастной дочери этого злосчастного человека?