Обойму монетами не набьешь

Мангуст тихо отступил на несколько шагов назад, чтобы густые папоротники его полностью скрыли. И быстро влез на дерево – это было легко до смешного – кругом полно веток и толстых лиан. Здоровенный какаду, которого Мангуст спугнул с насиженного места, громко и возмущенно заорал, перепархивая на другую ветку. Но это было совершенно не опасно – птицы и без того кричали постоянно, по поводу и без повода. Еще недовольство вторжением человека в их жизненное пространство выразили обезьяны – а их тут было превеликое множество. Саймири, или беличьи обезьяны, испуганно порскнули в сторону. Большой рыжий ревун, наоборот, подпрыгнул, издал хрюкающий звук и запустил в пришельца веткой. Ветку Мангуст перехватил, хотел было кинуть ее обратно, но передумал – нечего к себе лишнее внимание привлекать. Да и вообще, не хватало еще с обезьяной скандалить. Неожиданно из небольшого дупла прямо перед лицом Мангуста высунулась голова, которую он сначала принял за совиную. Но нет, это была дурукули – представительница единственного рода обезьян, ведущих ночной образ жизни, появление человека встревожило ее и она высунулась из дупла, где спокойно спала. Кстати, от неожиданности Мангуст чуть не свалился с дерева – каким бы храбрым и опытным ты ни был, но, когда прямо перед лицом неожиданно возникает что-то живое и издает пронзительный, негодующий крик, невольно отшатнешься.

«Хорошо еще, что здесь по-настоящему больших обезьян нет, – подумал Мангуст. – Ни гориллы, ни бабуины, ни орангутанги, ни шимпанзе в Южной Америке, к счастью, не водятся. Вся эта мелкота только возмущаться может, а вот горилла, например, могла бы и к более решительным мерам перейти».

Но самыми крупными из здешних обезьян были именно ревуны, которые весят не больше шести-семи килограмм, а это совершенно не опасно. Мангуст около минуты сидел спокойно, давая животным время немного привыкнуть к себе и осознать, что зла он им не желает. Минуты хватило – звери и птицы успокоились. Вернулся к своим делам даже осторожный саки-монах – небольшая рыжеватая обезьяна, с головой и плечами, покрытыми длинными волосами, наподобие монашеского капюшона, за что этот примат и получил свое название.

Мангуст осторожно двинулся вперед. Перемещаться по второму ярусу оказалось совсем нетрудно – и ребенок бы справился. Толстые ветви деревьев переплетались, образуя кое-где подобие плетенки, за толстые лианы можно было держаться, в общем, никаких проблем.

Мангуст не торопился. На то, чтобы подобраться к засаде, у него ушло минуты две, даже чуть побольше. Но зато никто из партизан даже не подумал поднять голову. Оказавшись прямо над головами герильерос, Мангуст еще раз тщательно все прикинул. Да, теперь он справится со стопроцентной вероятностью. У партизан просто нет шансов. Откидной приклад десантного «АК» Мангуст отсоединил еще до того, как влез на дерево. Теперь он взял автомат в правую руку, благо сил на то, чтобы одной рукой свободно работать «калашом», у него хватало с избытком, а во второй зажал нож. И прыгнул вниз.

Мангуст оказался в самом центре засады, он действовал молниеносно, не оставляя врагам ни единого шанса. «Калаш» выплюнул длинную очередь, скосившую одного из автоматчиков и типа с гранатометом. В ту же секунду одновременно с тем, как палец нажимал на спуск, нож в левой руке Мангуста пошел на замах. Блестящее лезвие описало полукруг и рассекло горло второму автоматчику, перерубив яремную вену, трахею, пищевод. Кончик ножа мерзко скрипнул о позвоночный столб. Партизан всплеснул руками и повалился на землю спиной вперед – из горла его фонтаном била кровь.

Четвертым и последним из оставшихся в живых партизан был пулеметчик. Но и он не успел ничего сделать. «RW-90» был слишком тяжел. Парень сделал отчаянную попытку перенаправить свое громоздкое оружие. Но поздно. Мангуст не зря нанес первый удар ножом не колющий, а режущий – после такого удара не нужно тратить время на то, чтобы вытащить оружие из тела убитого. Пулемет еще не проделал и половины необходимой дуги, когда нож с хлюпаньем вошел партизану в грудь – по самую рукоятку. Герильерос дернулся, побледнел и выпустил пулемет из ослабевших рук.

Дело было сделано. Но Мангуст не расслаблялся, он, пригнувшись к земле, осматривался. Нет ли еще кого поблизости? Многих погубило то, что они считали врагов полными идиотами. Партизаны вполне могли поставить еще одного часового спереди от своей позиции. Если это так, то он сейчас не выдержит, высунется…