Обнажённый Бог: Феномен

В секту тот вступил почти в то же время, что и Квинн. Но пережить испытания не смог. Те же муки и наказания, что укрепили Квинна, Эрхарда сломили. Все закончилось ритуалом в часовне. Беннет знала, что Эрхарду живым из него не выйти. Его насиловали, мучили, давали наркотики, запускали особенных, выдуманных Беннет паразитов. Зверства совершались под дикий хохот всего собрания. Последние умоляющие вопли Эрхарда, выражавшие беспредельный ужас, перекрыли гогот веселившейся толпы. И тут жертвенным, украшенным драгоценными камнями ножом Беннет нанесла короткий окончательный удар.

Квинн вспомнил, что радость его в тот день дошла почти до оргазма. А жертвенный нож принес Беннет именно он.

— Это несправедливо, Квинн. Я не хочу здесь находиться. Я это место ненавижу. И секту ненавижу.

— Ты не сумел накормить своего дракона, — презрительно бросил Квинн. — Ты только взгляни на себя. Как был неудачником, так неудачником и остался.

— Это несправедливо! — закричал Эрхард. — Я тогда не знал ничего о секте. И они меня убили. Ты меня убил, Квинн. Ты, вместе с остальными.

— Ты это заслужил.

— Да пошел ты… мне было девятнадцать. У меня была жизнь, а ты ее отнял, ты и эта психованная Беннет. Я хочу убить Беннет. Клянусь, я это сделаю.

— Нет! — заорал Квинн. Эрхард вздрогнул и отшатнулся. — Беннет не умрет, — сказал Квинн. Никогда. Беннет принадлежит мне.

Призрак подался вперед и вытянул вперед руку, словно желая согреть ее у огня.

— Кто ты теперь?

Квинн тихонько засмеялся.

— Не знаю. Но Божий Брат сказал мне, что я должен делать, — и вышел из часовни.

По коридору шли три фигуры. Один из них, как почувствовал Декстер, шел с явной неохотой. Квинн узнал его — сектант Килиан. Он встречался с ним несколько дней назад. Все трое нахмурились, когда прошли мимо невидимки: на них повеяло страшным холодом.

Квинн последовал за ними. Он знал, куда они направляются: разве он не ходил по этому маршруту несколько лет подряд? Только взглянуть разок на это лицо. Спешить с Беннет не следует. Квинн это давно усвоил. Возмездие тем слаще, чем медленнее оно вершится. А когда наступит Ночь, мучение станет вечным.

«Пришла Тьма». Фраза висела в дымном воздухе штаб-квартиры Эдмонтона, даже когда члены секты не произносили шепотом два эти слова. Они ощущали угрозу более страшную, нежели любой садизм старших сектантов.

Беннет понимала, что это значит. Аудиовизуальные проекторы давали полную картину нью-йоркской ситуации: там одержимые взяли под свой контроль штаб-квартиру сектантов. Продолжалась изоляция аркологов. Пошли слухи о том, что некоторым одержимым удалось освободиться. Знамения, куда ни глянь.

Да и у них, как следствие, дела пошли неважно. Доход от мелкого воровства и жульничества упал во всех городских собраниях. Даже она, Великий волхв, не могла похвастаться энтузиазмом. Что ж тогда спрашивать с обычных волхвов?

Когда она гневалась на старших сектантов, они лишь шаркали ногами и бубнили, что толку в делах больше нет. Пришло наше время, говорили они, Божий Брат возвращается на Землю. Зачем избивать придурковатых прохожих? Крыть было нечем: они исповедали кредо Светоносца, и возражать она не имела права. Ирония ситуации от нее не укрылась.

Что ей оставалось делать? Она слушала уличный ропот и старалась добраться до сути. Сейчас к ней поступало мало информации. Как и большинство аркологов Земли, Эдмонтон ради собственной безопасности старался изолировать себя. Коммерческие районы пустели. Люди не хотели идти на работу, сказываясь больными, брали отпуска. В парках никто не гулял. Футбол, бейсбол, хоккей и другие игры проходили при пустых трибунах. Родители не пускали детей в клубы. Впервые за долгое время можно было спокойно занять место в транспорте.

Движение поездов не было закрыто, и со стороны Центрального правительства это было бравадой. Уж очень ему хотелось уверить людей, что Земля в безопасности. Однако количество пассажиров дошло до тридцати процентов от положенного. Никто не хотел вступать в контакт с посторонними людьми, особенно иностранцами. Государственных служащих запугивали дисциплинарными мерами из-за того, что они не исполняли, как следует, свои обязанности. Особенно это касалось полиции. Мэры в отчаянии старались придать своим городам облик нормальности, надеясь, что население успокоится. Всеобщее отчаяние приняло гигантские масштабы.

Беннет по-прежнему посылала сектантов на центральные полуосвещенные улицы в поисках хоть какой-то наживы. Жители шаркали по тротуарам и, завидев сектантов, ныряли в подъезды, дожидаясь, пока те пройдут мимо. Полицейские автомобили замедляли ход, поравнявшись с бандой, вглядывались сквозь бронированное стекло в мрачные лица и, включив сирену, на полной скорости уносились вдаль. Гнать сектантов на улицу было делом бесполезным, но все же она настаивала, а мир тем временем задыхался от собственной паранойи. В какой-то момент ей показалось, что ей повезло.