Обманы

— Траур всегда проходит, а воспоминания нет. У тебя было мало времени. И потом, ты еще возилась с делами Гарта. Взяв открытую бутылку вина, он наполнил шесть бокалов и раздал их.

— Леди и джентльмены, я предлагаю первый тост нашего праздника, несомненно, один из многих. Мы надеемся, один из многих. — Когда все повернулись к нему, он сделал паузу. — Конечно, у нас есть бесчисленное количество благодарений, но сейчас существует три особенных. И поэтому я объявляю тост. За Мартина Талвия, нового главного редактора «Фэйрбэнк паблишерз», который произведет революцию в книжном деле, гарантируя, что романы будут напечатаны на английском языке, а не на жаргоне. И за Гарта Андерсена, за его победу над грязной ложью, в которую мог поверить только гетероморфный, слабоумный, недоношенный следователь.

— Это означает неестественность, — пробормотал Мартин, когда Линда и Долорес потребовали объяснения значения непонятного слова. Сабрина посмотрела на всех шестерых, отражавшихся в темном окне, собравшихся вместе в уютной кухне в начале зимы. Она запомнила эту картину. Траур проходит. Воспоминания нет. «У меня будут воспоминания. О Стефании и о ее друзьях и семье. Потому что короткое время они были друзьями и семьей и для меня тоже».

— А какое третье благодарение? — спросила Долорес. Нат повернулся к Гарту:

— Твоя очередь.

— Моя жена. — Тот взял Сабрину за руку. — Она установила личность автора анонимного письма и, хотя никогда не расскажет мне о содержании их разговора, заставила девушку пойти вместе к Ллойду Страусу, где было составлено подробное признание. Она сдержала обещание, данное автору письма, и уговорила Ллойда позволить студентке закончить обучение. И еще после ухода девушки — Лойд сам мне рассказал — она дала ему нагоняй, который он не скоро забудет, и стояла над ним, пока он прочитал секретарше текст, переданный по телефону средствам массовой информации. И, наконец, она, как тоже рассказал мне Лойд, отказывалась уйти до тех пор, пока он не назначил дату объявления о моем назначении директором Института генетики.

Бокалы Гарта и Сабрины столкнулись с легким звоном.

— Моя жена. Моя любовь. На глаза Линды навернулись слезы.

— Стефания, ты не сказала ни слова. Это самая прекрасная история, которую я слышала.

— Бедный Лойд, — насмешливо произнес Нат. — Столкнуться с яростью Стефании. Он, наверное, страшно испугался.

— Он это заслужил, — презрительно заметила Долорес.

— Я бы хотела, — тихо сказала Линда, — я бы хотела сделать для тебя что-нибудь прекрасное.

— Ты уже сделала, — отозвался он. — Осталась со мной.

В золотистой ароматной комнате Сабрина прикоснулась ладонью к щеке Гарта:

— Я люблю тебя. Он обнял ее:

— Моя жизнь, мой мир, моя вселенная.

Сабрина закрыла глаза.

«Я не могу, не могу. Не заставляйте меня покидать его». Она открыла глаза:

— У меня тоже есть тост.

— Я на это надеялся, — сказал Нат. — Мой бокал пуст. Он увидел, что ее слезы исчезли. Сабрина выглядела волшебно. Невероятно красивая — странно, как все они привыкли к ней и теперь словно увидели ее впервые, поразились ее прелести. Сегодня, разрумянившаяся от жара печи, с зачесанными назад волосами, она была одновременно милой женщиной и наслаждающейся любовью девушкой. А почему нет, после слов Гарта? Глядя на нее, трудно было поверить в смущенную, безразличную, печальную женщину, какой ее описывал после похорон Гарт. Но Нат все еще слышал ее случайную оговорку, когда она думала о себе как о Сабрине, и знал, что она еще не вполне оправилась… хотя сейчас, казалось, знала точно, кто она.

Думая о ней, Нат прослушал ее тост. За Гарта, решил он, за избрание его в Совет национальных исследований по генетике. Высокая честь, хотя парню нет и сорока. Не удивительно, что они так счастливы.

— …совет соберется на следующей неделе в Нью-Йорке, — говорил Гарт.

— Стефания тоже? — спросила Линда. — Но торговля…

— Мэйдлин поможет тебе, — сказала Сабрина. — И я поработаю с тобой эту неделю перед отъездом. Мэйдлин считает тебя способной. Я тоже.

— Мама, мы умираем с голода! — В кухню ворвался Клифф. — Когда мы будем есть?

— Боже мой, птичка! — воскликнул Нат. — Я забыл о своих обязанностях управляющего. — Он открыл печь. — Когда мы будем есть?

— Через час, — сказала Долорес. — Если Гарт и Мартин поставят свое творение из кукурузы в печь прямо сейчас.

— Можно мы немного перекусим? — спросил Клифф.

— Чуть-чуть, — сказала Сабрина. — Праздник еще впереди.

Когда все стали ходить по кухне, выполняя свои обязанности, она быстро взглянула на окно. Оно было темным. Все отражения исчезли.

Следующим вечером после обеда Сабрина поднялась по лестнице на третий этаж и села за стол Стефании. Комната была голой, но не запыленной. Сработала умелая рука Хуаниты. И грусть ушла из нее тоже. Сейчас это была простая комната, где хранились проекты, которые начинали постепенно возрождаться. Сабрина вытащила из ящиков записи и фотографии Стефании, относящиеся к бизнесу, и сложила их в большие конверты для Линды. В течение многих лет той придется продолжать дело Стефании.