Обманы

— Я не играю в игры! Что с тобой? Разве ты не видишь, как все меняется? Если другие люди получат это письмо, а меня здесь нет, они подумают, что я уехала из-за того, что поверила в клевету. Никто не поверит в другие причины моего отъезда. Если я уеду, тебя обвинят независимо от того, что ты скажешь.

«Итак, она увидела это тоже, — подумал Гарт. — Она все видела». Он подошел и взял ее лицо в свои ладони.

— Я подумал об этом, когда увидел письмо. Спасибо тебе.

— Ты ничего не сказал.

— Например?

— Не просил меня остаться. Не упомянул о том, что будет с тобой, если я уеду.

— Если ты уедешь… Любовь моя, если ты уедешь, последствия для меня будут гораздо хуже, чем обыкновенный скандал. Это разрушит дом, семью, три сердца, три мозга, три души…

— Не надо, пожалуйста, не…

Гарт поцеловал Сабрину и ощутил на губах ее слезы. Но ее тело оставалось напряженным, словно она отогнала прочь всякую возможность желания. Гарт отошел. Теперь у них было время. Пока Сабрина находилась здесь, у них было время. Ее неудача и отчаяние в Лондоне были столь ужасны, ее одиночество после смерти сестры так мучило. Гарт почувствовал, что ей требуется его вмешательство в процесс лечения, поддерживающее, но не управляющее.

Но сейчас он решил убедиться окончательно и взял руки Сабрины в свои.

— Ты остаешься? Каковы бы ни были причины твоего желания уехать, я не должен думать каждое утро, найду ли тебя здесь в конце дня.

— Я помогу тебе, — пообещала она.

— Я спрашивал не об этом.

— Гарт, мы не можем оставить это на время? Так много случилось за такой короткий срок… Я пытаюсь всем угодить.

— Ты не можешь одна принимать подобные решения. Дело касается нас всех.

Сабрина наклонила голову. Гарт начал что-то говорить, затем умолк. В тишине она почувствовала, как он повернул ее руку. Левую.

— Ты не носишь свое кольцо? Мороз пробежал по коже Сабрины.

— Нет.

— Где оно? Она заколебалась между правдой и ложью.

— В Лондоне.

— Проклятье! Кто ты такая, чтобы принимать все решения в одиночку? Решаешь, что тебе больше не нужна семья, и снимаешь кольцо, чтобы все выглядело официально? И потом тебе остается только быстренько попрощаться?

Сабрина почувствовала облегчение и вину одновременно. «Один лжет другому, — подумала она. — Но это лучше, чем, правда». Она вернула кольцо Стефании.

— Я думала, оно будет…

— Символом, — подсказал Гарт. — Так и есть. Но так случилось, что я верю в символы. Где оно?

— Полагаю… в доме на Кэдоган-сквер.

— Тогда миссис Тиркелл пришлет его.

— Если сможет найти.

— Напиши ей.

— Хорошо.

— А если она не найдет, мы купим новое. «Я не задержусь здесь надолго».

— И я прошу тебя, Стефания… Ты слышишь меня? Сабрина кивнула.

— Я прошу дать мне возможность помочь тебе, пока ты будешь помогать мне. Черт побери, мы часть друг друга и поможем друг другу. Согласна?

— Согласна, — ответила она, желая, чтобы он смог, но, зная, что он ничем помочь не сможет. Сабрина взяла письмо.

— Что значит «истории о студентах»?

— Я тебе покажу. — Гарт вышел из комнаты и вернулся с университетской газетой. — «Стэндард» за среду. Наши студенты-журналисты выпускают сами.

Сабрина прочитала заголовок: «Секс за оценки». И ниже: «И наоборот».

— «Стэндард» не знает, кто делает первое предложение, — прочитала она дальше. — Но три профессора и несколько симпатичных студенток вызваны в кабинет Лойда Страуса для рассмотрения обвинения в торговых сделках с оплатой в виде оценок — единственная вещь, более ценная, чем деньги.

Это, вероятно, началось с последнего весеннего семестра. Безобразная история может повлиять на судьбу учащихся и даже на возможность окончания учебного заведения, не говоря уже о дальнейшей судьбе профессоров".

— Написано как колонка сплетен, — пробормотал Гарт. — Кто-то должен сказать этим детям, что журналистика — серьезное дело. Она связана с жизнями людей.

— Каких людей? — спросила Сабрина.

— Мелвин Блэйк, некий Миллберн и Мартин Талвия…

— Только не Мартин. Ты имеешь в виду, слухи были… Я не верю. О бедная Линда.

— …и теперь, кажется, Гарт Андерсен.

— Но это абсурд. Ты и Мартин не могли…

— А Блэйк и Миллберн?

— Я их не знаю. Полагаю, что какие-то слухи верны…

— Дело в том, любовь моя, что если ты признаешь верность одного слуха, ты признаешь все остальные.

— Но Гарт, я знаю, что ты не мог. И Мартин… А Мартин мог бы?

— Кажется, несколько месяцев назад они с Линдой поссорились. Он не посвящал меня. Думаю, он пару раз пытался, но потом отступился.

— Когда ты был в Калифорнии, я спрашивала тебя по телефону…

— У него были другие женщины. Он рассказывает о них спустя долгое время после свершившегося факта, смущенный своим поведением, похожим на поведение объевшегося сладостями ребенка, все равно ворующего пирожные. Но, думаю, он держался в стороне от студенток.

— Что он сказал Лойду Страусу?

— Все отказались.

— А потом?

— Это все, что я знаю. Наверное, Лойд организовал расследование. Я с ним еще не разговаривал. Теперь поговорю. Хочешь еще кофе?

— Нет. Я должна подумать об обеде.