Обманутые сумасшествием

На полу чуть ли не в обнимку валялись (или возлежали) два трупа, да еще в такой позе, словно оба, будучи пьяные, свалились с верхних полок. Айрант выругался сначала про себя, затем вслух, но легче не становилось. Он почувствовал за своей спиной сиплое дыхание капитана и оглянулся. Кьюнг с заколдованным лицом созерцал новые выходки своих пассажиров, пока не произнося ни слова. Тут же стоял и Фастер с немым бесчувственным взором и еле заметным движением на губах. Даже равнодушный ко всему происходящему в галактике Фабиан — и тот в нерешительности остановился. Самая удачная ассоциация происходящему: долго блуждая по лабиринту, все четверо наткнулись на очередной тупик и, прежде чем повернуть назад в поисках другого выхода, молча, тупо, бестолково разглядывали возникшую перед собой стену, уныло соображая, что дальше хода нет.

– Сейчас мы проведем тест на здравомыслие, — наконец произнес Кьюнг, да так спокойно, словно сообщал сколько сейчас время. — Я буду задавать вопросы, а вы отвечайте «да» или «нет», понятно?.. Итак, вопрос первый: вчера вечером мы были здесь, осмотрели всех покойников и облазили каждый уголок. Так?

– Да, — подтвердил Фастер.

– Когда мы уходили, они лежали на стеллажах. Так?

– Да, так.

– Люк был заварен у нас на глазах, и ночью при всем желании и при любой сноровке никто проникнуть сюда не мог: ни из нас, ни из людей вообще (включая гипотетического убийцу).

– Это абсолютно исключено, — они пока еще находились в достаточно вменяемом состоянии, чтобы отрицать очевидное.

– Тогда что это?! — Кьюнг подошел ближе, взял один труп за шиворот (то был некий рыжеволосый мужчина лет сорока), встряхнул его и снова кинул на пол. Несомненно, они были мертвы. — Кто мне объяснит?! Ведь этого не может быть! — капитан принялся стучать кулаками о стальные жерди и бубнил только одно: — Я этому не верю! Не верю!! — кажется, у него начинали сдавать нервы, если не окончательно, то основательно.

Потом он вдруг резко обернулся, подошел к Фастеру, вцепился в его рубаху и громко спросил:

– Послушай! Ну даже если это на самом деле души умерших, скажи: какого хрена им это вытворять?! Чего они добиваются? Нашей смерти?.. Думаю, для них это не проблема. Может, хотят нас просто развлечь? Спасибо, уже развлекся вот так! — он провел большим пальцем по своему горлу. — Скажи ты, всезнающий и всеведающий молитвенник, чего им надо?!

От Фастера повеяло непривычным холодом, взор стал колющим и каким-то враждебным. Казалось, будь он неверующим — просто заехал бы по морде. Без слов. Но он поступил иначе: схватил руку капитана, резко отбросил ее в сторону и также резко произнес:

– Не знаю, — сказал, как отрезал.

Кьюнг прошелся вдоль отсека, крича и взывая к лежащим там бездыханным телам:

– Эй! Чего вам от нас надо?! Скажите — чего?!

– Капитан, не сходи с ума! — остановил его Айрант. — Плюнь на них на всех и пойдем отсюда!

– Как… кто мне скажет: как все это называется?!

– Я бы сказал тебе, как это называется… Да здесь светское общество, люди высокого этикета. Такие слова вслух произносить нельзя. — Бортмех выдавил из себя нечто муторно-двусмысленное, похоже, ироничное, и первым вышел из морга.

Работа на планете не останавливалась: шла ли, ползла ли, но тем не менее не стояла не месте: медленно продвигалась вперед, хотелось верить, к своему скорому завершению. Не взирая на происходящие события, стараясь не чувствовать веяние страха, который, как разыгравшаяся непогода, дул здесь со всех концов мироздания, они продолжали возводить эти могилы, словно некие архитектурные шедевры, словно жертвенные алтари для разгневанных местных богов. Черные дни медленно ползли над Флинтронной, и после каждой смены появлялись новые сто пятьдесят — двести песчаных бугорков, увенчанных маленькими аккуратными памятниками, похожими на абстрактные многогранники, которые зияли в черноте и безмолвно вещали о каком бы то ни было, но все же творении разума.