— Послушай, если кто и сможет его найти, так это Родни Матусак, — решительно сказал Гарри. — Это его работа.
— Ну, найдет он его, а дальше что?
— Мы с ним побеседуем.
— Так он нам все и расскажет!
— Как знать? В любом случае дело того стоит.
— Это для тебя оно стоит, потому что ты сможешь подкатиться к Родни под благовидным предлогом. Хотя вряд ли он попадется на эту удочку.
Гарри взял меня за руку.
— Когда-нибудь ты меня поймешь, дорогая, — с улыбкой сказал он.
Говорят, что с возрастом раскрывается внутренняя сущность и в старости люди становятся такими, какие они есть на самом деле. Внутренняя сущность Гарри, которая в последнее время раскрывалась с настораживающей быстротой, была, по моим наблюдениям, гораздо мягче и добрее, чем его циничная и во многом наигранная маска. Как и я, он был одинок и неприкаян — ни семьи, ни родных, лишь несколько близких друзей. Но его одиночество было еще мучительнее в силу возраста и проблем со здоровьем. Иногда мне казалось, что я — единственный человек в мире, на кого он может положиться, и потому всегда давала ему почувствовать, что он мне нужен в той же степени, что и я ему.
— Хорошо, позвони ему! — воскликнула я. — И если он действительно найдет Мади, считай, что твоя взяла.
Гарри просиял:
— Он просто обалдеет, когда услышит мой голос через столько лет! Я умираю от нетерпения! Мы, конечно, очень разные — ни по интеллекту, ни по социальному положению он мне не пара. Но с ним мне было так хорошо, словно я нашел свою вторую половинку.
— Я тебя прекрасно понимаю.
— Опасная это штука, — заметил мой друг.
— Какая штука?
— Страсть.
— Да, она может погубить любого.
— Так же как ее отсутствие, — грустно произнес Питт.
Потом мы сменили тему, но разговор как-то не клеился. Когда мы выходили из ресторана, Гарри внезапно почувствовал удушье и, прислонившись к стене, схватился руками за горло. Его круглое лицо побагровело, а глаза почти вылезли из орбит. Оторвав его руки от шеи, я ослабила ему галстук и расстегнула верхние пуговицы рубашки. Подоспевший официант ловко подставил под него стул. Гарри тяжело осел, хватая ртом воздух.
Через несколько минут он задышал нормально, лицо побледнело, и на лбу появились мелкие капельки пота, но глаза так и остались чуть навыкате. Выглядел он ужасно.
Я попросила официанта вызвать «скорую помощь».
— Мы сейчас отвезем тебя в больницу.
— Нет, нет! — запротестовал Гарри. — Я прекрасно себя чувствую.
— Вид у тебя самый плачевный, и ты немедленно поедешь к доктору.
— Дайте хоть стакан воды! — взмолился он.
Услужливый официант принес ему воду, и Гарри стал жадно пить. Это придало ему силы.
— Отвези меня домой.
— Нет. Ты поедешь в больницу, — упрямо сказала я.
— Со мной такое часто случается. Ничего страшного.
— Гарри, прошу тебя…
— Фейт, дорогая, разве я не могу сам распоряжаться своей жизнью?
Он выглядел таким слабым и беспомощным, что у меня не хватило духу с ним спорить.
— Ты настаиваешь?
— Настаиваю, — твердо сказал он, чуть улыбнувшись. — Отвези меня домой, хорошо?
— А ты не хочешь, чтобы тебя просто осмотрели?
— Никаких докторов.
— А если это что-то серьезное?
— Надеюсь, что так и есть.
— Гарри, не говори таких вещей, прошу тебя.
— Почему? Я действительно хочу этого. А сейчас будь хорошей девочкой и отвези меня домой.
— Если тебе на себя наплевать, то подумай хотя бы обо мне. Я не хочу тебя терять, — с нежностью сказала я.
— Моя дорогая…
Он явно хотел сказать что-то важное, но потом передумал.
— Отвези меня домой, хорошо?
Мы посмотрели друг другу в глаза, и в этот момент я впервые поняла, каково быть старым, больным и уставшим от жизни. Гарри жалко улыбнулся.
Я поймала такси. По дороге мы почти не разговаривали. Наконец такси подъехало к знакомому зеленому навесу.
— Спасибо, Фейт, — поблагодарил меня Питт, с трудом выбираясь из машины. — Ты знаешь, эта наша затея с Мади вдохнула в меня жизнь. Спасибо тебе.
Я предложила проводить его наверх, но он отказался. Я же, оставшись одна, решила выйти из такси и пройтись до дома пешком. Мне надо было проветриться.
8
По правде говоря, Гарри здорово напугал меня своим приступом. Я шла все быстрее, стараясь убежать от настигавшей меня паники. В конце концов я так запыхалась, что мне пришлось остановиться. Прислонившись к стене, чтобы перевести дух, я попыталась успокоиться. Сердце колотилось как бешеное, ладони покрылись испариной. Потом меня бросило в жар, и все поплыло перед глазами. Казалось, я вот-вот хлопнусь в обморок. Прижавшись к холодному бетону, я зажмурила глаза и, задыхаясь, стала ждать, когда меня отпустит. Постепенно я успокоилась и смогла идти дальше — сначала шатко и неуверенно, потом все быстрее и решительнее. Под конец я уже бежала. Мне не терпелось поскорее добраться до своей уютной квартирки, где я чувствовала себя под надежной защитой.
Запыхавшаяся и растрепанная, я завернула за угол своего дома и остановилась как вкопанная, увидев смутно знакомую фигуру, прохаживающуюся у входа в подъезд. В этот момент на улице загорелся фонарь, и человек повернул голову на свет. Это был Джон Ноланд.