Обломки нерушимого

Элеттра отныне не представляет угрозу, бабушка больше не отвергает, а, значит, Искра как никогда близка к своей цели. Анхель почти спасен! Вот оно, долгожданное облегчение… то же, что почувствовала Искра, окатив Еву керосином. Это облегчение имело родство с удовлетворением вкусившего крови зверя.

Глава 20

– Она вряд ли узнает тебя, – сказал Бенни, ведя Руди в свое жилище.

– Мне хотя бы просто увидеть ее.

Калли больше недели провела в постели. Болезнь у нее была странная, долгая, сильная. Стресс, переутомление, страх и еще многое-многое… переплелись в одну тяжелую цепь и обвили маленькую, неподготовленную к такой силе безжалостной судьбы Калли, лишили воздуха, сознания, голоса. Бенни, пока мать еще была в больнице, ухаживал за сестрой, таскал на руках в уборную, мыл ее, кормил. Спенсер всё пропадал на кухне, ревя и варя бульоны. «Ну вот, теперь и дочь слегла… Если уж молодые не выдерживают, то что говорить обо мне? Какие все нежные стали! А почему я тогда держусь? Мне ведь тяжелее!»

Руди, едва сдерживая слезы, смотрел на мраморноликую, погруженную в глубокий сон девушку, поглаживал ее снежно-белые, слабосильные ручки.

– Калли… – шептал он.

Сквозь черную пелену сновидения, горячую рябь лихорадки и гулкое биение истомленного сердца Калли удалось разглядеть, расслышать, почувствовать его.

– Руди… – ответила она.

– Кто такой Руди? – донесся до нее теперь уже отчетливый, громкий мужской голос… который не принадлежал Руди.

– Это ее молодой человек, – сказала Мэйджа.

Калли зажмурилась, резко распахнула глаза. Чернота забытья отступила. Прорвался тусклый свет жизни, аромат томатной пасты и сладковатый запах прели от старых половиц. На блеклом полотне пробудившегося сознания Калли начали вырисовываться знакомые черты грубоватого лица. И наконец в нее ударила волна ледяной действительности, и все стало ясно, видно, слышно. У кровати стоял Савьер, он вперился в Калли с подчеркнутым любопытством. Но почему здесь он, а не Руди? Оказывается, прошло три дня после визита Фокса. Но Калли только сейчас удалось узнать его голос и подать свой. Время утратило для нее влияние. Ей казалось, что Руди все еще где-то здесь, что прошло всего несколько секунд, после того как он позвал ее. Это сильнодействующее чувство несовпадения ожидания и реальности стало неким противоядием, что остудило горячие ручьи в кровеносных магистралях, напомнило ритму сердца о том, что он может быть нормальным, растормошило рассудок, вытянуло душу из страны туманных грез. Калли обеспокоенно вертела головой, ища Руди, но его, разумеется, нигде не было. Потом Калли вновь направила воспаленный взгляд на Савьера и почти спокойно спросила:

– Как ты нашел меня?

– Миссис Лаффэрти, поздравляю! Ваша дочь наконец-то пошла на поправку! – вызывающе обрадовался Савьер.

– Калли, солнышко! Какое облегчение… – кинулась мать к дочери.

Мэйджа с Бенни умыли Калли, переодели, напоили успокаивающим сбором и вернули Савьеру, а сами пошли на кухню к Спенсеру, веря, что Калли пойдет на пользу беседа со старым, жутко переживающим за нее другом. Такой вымышленной характеристикой о себе поделился Савьер.

– В Голхэме каждый третий знает, где проживают обедневшие бэллфойерцы, – объяснил Бейтс. – Марта рассказала мне, что с тобой случилось.

– Савьер… прости меня. Я была несправедлива к тебе. Я не должна была так говорить про твою сестру… – Опять внутри что-то надломилось, стоило Калли вспомнить про Марту.

– Эй, прекрати! Иначе снова придется откачивать тебя. – Савьер и правда встревожился, заметив, как Калли стало колотить крупной дрожью. – Я не злопамятный. И я уже давно привык к тому, что люди не доверяют мне.

– Марта очень милая. Так и не скажешь, что вы с ней брат и сестра.

– Да, она умеет очаровывать, – со сдержанной скромностью ответил Савьер, а затем посмотрел в красные, сухие глаза девушки и проговорил вежливо-бесстрастным тоном: – Выздоравливай, Калли. Пора начинать наше дело.

– Так ты пришел ко мне, чтобы предупредить?..

– Нет, что ты? Я очень беспокоился. Забыл про сон и еду, думал только о тебе, – сказал Савьер, сопроводив свои слова нарочито фальшивым смехом. – А если серьезно, Калли, Инеко уже негодует.

Бейтс ушел. Мать, отец и брат застали Калли в немой оторопи. К счастью, Калли еще до болезни начала то самое «дело», о котором упомянул Савьер. Самое сложное было в этом деле – наладить контакт со змейками «Греджерс». Пришлось достаточно унизиться, надавить на жалость, создать впечатление обездоленной, наивной дурочки, присовокупив к этому свое колдовское обаяние, чтобы добиться желаемого. Калли возобновила отношения с одноклассницами, извинилась перед Максвелл и остальными, кто глумился над ней. Первая пошла на уступки Финнула Уолш – дебелая, простодушная девица с уморительными ужимками на толстомясом, розовощеком лице. Финнула пригласила Калли в свою летнюю хижину у озера Бэллфойер, где ее родители организовали для своих знакомых первое весеннее барбекю. Пока чета Уолш проводила свое традиционное мероприятие, Савьер и Инеко взламывали их городской особняк.