Обломки нерушимого

Через секунду Никки уже пожалела о сказанном. Ее поступок был глупым и неосторожным.

– Мне хочется обидеться. Но я не буду. И ты не обижайся на меня. Мы же подруги, – был ответ Искры.

– Ох, и дорого же мне обходится дружба с тобой…

Искра надолго замолкла, думала, решалась на что-то. В руках она держала телефон, все смотрела на него боязливо. «Может, она станет лучше ко мне относиться, если я сделаю это? Вдруг она узнает что-то очень важное благодаря мне?»

– …Я дала прослушать мистеру Эверетту неполную запись. Когда пришла Калли, ты выволокла нас из палаты, и у меня не было возможности забрать свой телефон. После нас в ту палату еще кое-кто наведался. Два человека… Их разговор тоже записан.

– Господи, что же там? – насмешливо поинтересовалась Никки. – Какие-нибудь убогие школьные сплетни?

– Нет. Не располагаю идеей, как назвать это. Ты должна послушать.

– Ой, да не хочу. Мне сейчас не до этого. Будь любезна, отвяжись от меня хотя бы на пару часов.

– Послушай, Никки, – упрямо настаивала Героева.

Никки не испытывала ни малейшего любопытства. Всем своим видом она дала это понять, но все-таки ей пришлось уступить своей соседке. Она выхватила ее телефон, включила запись. Узнала голоса Рэмисенты и Элая.

Искра сидела в стороне и наблюдала за тем, как лицо Никки мрачнеет с каждой секундой.

Часть 8 Покой

Глава 41

Покой. Одно серьезное решение, несколько секунд на реализацию, и наступит долгожданный покой. Первая попытка окончилась неудачей. Диане не хватило смелости, да и жалость сыграла не последнюю роль. Жалость не к себе, а к Элеттре. И провидцем не нужно быть, чтобы понять, чем была чревата выходка Дианы на той злосчастной тренировке. А вот теперь все может получиться. Никто, кроме нее, не пострадает. Покой… Вечный покой ей в награду за ее последнюю смелость.

Об этом думала Диана, стоя на балконе своего дома. Высота, конечно, небольшая, но Диана не теряла надежды: счастье улыбнется ей в этот раз. Она умрет. Ей нравилось представлять, как она лежит внизу, как кровь ручейком вытекает из ее расколотого черепа. Диана украсит гранитную дорожку цветущего весеннего сада кровавыми красками своей смерти.

Да уж, представлять было легко, но вот осуществить… Какой же все-таки смелой была Джел. Смелой и невероятно сильной. Она медленно убивала себя, каждый день. Диане же выпал шанс на быструю, легкую смерть, а она не может решиться! Всё стоит часами на этом треклятом балконе, смотрит вниз, трясется. Позор! Сколько можно рассуждать – стоит или не стоит? Тот, кто хочет, – делает, а не рассуждает!

Две противоборствующие силы схлестнулись в ней. Одна пыталась вернуть ее к жизни, отчаянно искала какие-то причины, из-за которых ей следует остаться. Ну, может быть, семья или цели, поставленные много лет назад. Диана могла заставить себя досмотреть неинтересный сериал, так пусть теперь заставит дожить неинтересную жизнь. Другая сила была мощнее. Она-то и влекла ее к смерти. Что-то глобальное, но непонятное крылось в этой силе. Не остракизм, которому Диана подверглась в школе, не расставание с Джерабом, не проблемы в семье и потеря дружбы… Причин для жизни было полно, для смерти же – одна, но как она изводила Диану! Брандт почему-то снова подумала о Джел, затем бесстрашно перегнулась через перила балкона, но вдруг…

– Мисс Брандт, к вам пришли.

Рамона проникла в комнату беззвучно, как сквозняк. Диана резко выпрямилась, разочарованно вздохнула.

– Иду, Рамона.

Голди Маркс рассказала родителям Дианы о чемоданчике с запрещенными веществами, что обнаружила Бригида. Обе стороны договорились не предавать огласке этот щекотливый случай, дабы не опорочить школу и влиятельную семью, но директриса потребовала принять соответствующие меры. С того момента представители наркологической службы стали частыми гостями в доме Брандт. Всякий раз, когда Диана навещала родных, ее же «навещала» бригада медиков. Ее осматривали, брали необходимые анализы, беседовали с ней, беседовали с мистером Брандтом.

Вот и в этот раз Диана должна была пережить все эти унизительные процедуры.

– Уверяю вас, у Дианы нет никаких признаков зависимости. Вам не о чем беспокоиться, – устало обратился врач к отцу.