Обломки нерушимого

Мэйджа сопоставила полученную информацию с историей Кармэл. Никки Дилэйн и Элеттра Кинг влюбляются в одного и того же парня, враждуют страшно и даже не догадываются, кем они на самом деле приходятся друг другу…

– Почему ты так говоришь? В этом нет ничего удивительного, – сказала Калли. – Мы никогда не ладили с Кинг, так что рано или поздно это столкновение все равно бы произошло – не из-за Арджи, так по какой-нибудь другой причине.

Мать неопределенно хмыкнула в ответ. Сказать правду Калли она все никак не решалась. Не было у нее такой привычки – распространять сплетни. При этом Мэйджа испытывала подлинное удовольствие, смакуя чужую тайну. Как увлекательна жизнь! Сколько интриг в ней, закономерностей, совпадений и случайностей…

– Ладно, мам, давай уже сделаем то, ради чего мы с тобой встретились. – Калли поставила зеркальце на процедурный столик, постелила полотенце, положила машинку для стрижки волос. – Ты готова?

– Нет… я не готова. И никогда не буду готова, – ответила мать, рассматривая все, что разложила перед ней Калли с растущим беспокойством в груди, как будто то были орудия пытки.

– Послушай, то, что происходит сейчас с твоими волосами, – это нормально. Обычная реакция на химию. – Мэйджа смотрела на свое отражение в зеркале и беззвучно плакала. Калли провела рукой по ее голове – волосы стремительно посыпались, как иголки с отслужившей свой срок рождественской елки. – Ну зачем это терпеть? Столько неудобств доставляет весь этот «волосопад». Ты просто сменишь имидж.

– Боже… Боже… – шептала Мэйджа. Казалось, только сейчас она осознала, что серьезно больна. Именно сейчас, когда ей необходимо расстаться со своей осыпающейся шевелюрой, расстаться с образом прекрасной, любящей жизнь женщины и превратиться в лысый, страдающий, напичканный ядом биоматериал. Волосы – это последнее… Их отсутствие – прямая ассоциация с раком.

Калли отвернулась от матери. Тоже расплакалась. Хоть и пыталась она держаться бодрячком, да все же не выдержала. Ну как тут можно выдержать, глядя на эту бедненькую женщину, на мамочку, слабенькую, любимую мамочку, что смотрит в зеркало с таким застойно-трагическим выражением лица, точно покойника там видит.

«Вот если бы Никки была на моем месте, она бы точно не рыдала. Не сомневаюсь, она придумала бы что-нибудь такое, что вмиг подбодрило бы маму…» Внезапно у Калли будто открылось второе дыхание. Она быстро вытерла слезы, схватила машинку и сказала:

– Мам, смотри.

В тот же миг машинка завизжала над головой Калли. Карамельные волосенки посыпались на отдраенный больничный пол.

– Калли!!! Прекрати!!! Немедленно прекрати!!! – Мэйджа испустила вопль ужаса, словно дочь не стригла себе голову, а рубила.

– Это всего лишь волосы, – с легкомысленной насмешкой сказала Калли. – Не надо горевать, ведь потом все равно все отрастет!

– Вот дурёшка! Зачем ты это делаешь с собой?..

– Я тоже решила сменить имидж. Почему бы и нет? Это очень легко.

Все… Всего лишь несколько минут понадобилось Калантии, чтобы принести в жертву свою девичью прелесть. Мэйджа плакала и улыбалась, глядя на маленькую серую головушку дочери. И как назвать то, что сделала Калли: смелостью или глупостью? Это просто акт любви и солидарности, ответила бы Калли.

– Так, теперь твоя очередь.

Мэйджа практически спокойно отнеслась к своей стрижке. Главный шок она уже пережила благодаря Калли. Последняя же была несказанно рада, что ее перфоманс привел к такому результату.

– Мам, пусть эти волосы будут последней потерей в нашей жизни, – нашла нужным сказать Калли, крепкой рукой водя машинкой по поникшей материнской голове. – Я сейчас вспомнила, как все наши родственники постоянно твердили нам, что мы с тобой ни капли не похожи друг на друга. Вот теперь пусть возьмут свои слова обратно!

Обе посмотрелись в зеркальце. Оттуда на них глядели две чудаковатые бритоголовые барышни, только что вместе пережившие самый трогательный и в то же время печальнейший момент в их жизни. Они громко смеялись. Затем Калли обняла мать со спины. Мэйджа повернула голову в бок, прикрыла глаза, улыбка все еще сияла на ее заплаканном лице.

– Как тебе идет, мамочка! Такая дерзкая стала!

– Дерзкая? Ну не знаю… Но, по-моему, я немного помолодела, – сказала Мэйджа, проведя ладонью по своей шершавой черепушке. Необычная пустота… Холодок касается каждой выпуклости. Какое жуткое преображение, в самом деле!

– Ну что, будем вместе отращивать свою волосню, да? – с наивным энтузиазмом спросила Калли.

– …Если я успею отрастить.

– Успеешь, мама. Конечно, успеешь. – Калли поцеловала мать в щеку. И в этот поцелуй был вложен ее самый сильный страх – вдруг больше не сможет она прильнуть губами к маминой щеке? Каждый поцелуй может стать последним… Теперь Калли целовала маму при всяком удобном случае. – А давай пари?

– Изволь огласить условия.

– Тот, кто последний отрастит волосы до плеч, – перекрасит их в… зеленый!

– Не-ет, только не в зеленый. С нынешним весом и таким окрасом я буду похожа на рахитичную лягушку!

– Решено! Проигравший перекрашивает волосы в зеленый цвет!

Мэйджа уловила в голосе Калли легкую издевку.