Облом, или Желаемое торжество не состоялось

Суховей, тесно связанная с Хорошилиной, после того, как на неожиданно освободившуюся должность Хорошилиной был назначен Пустовойтов, поумерила свои амбиции, полностью переориентировавшись на Зинаиду Евдокимовну. Зинаида Евдокимовна понимала почему: Суховей решила сохранить за собой занимаемую ею должность, резонно рассудив, что надо выждать, посмотреть как пойдут дела, и при удачном стечении обстоятельств свалить «шефиню».

– А, ведь, она права, – поняла Зинаида Евдокимовна, – действительно, я и сама не знаю, как все повернется, смогу ли я работать с Пустовойтовым. Мне надо уцелеть в начальниках самой, а там посмотрим … Он, в отличие от Хорошилиной пришел со стороны, ничего не знает и не понимает, а, я-то, собаку съела … Надо сделать все, чтобы не допускать ошибок, и светиться, светиться везде, где только можно!

Она еще больше зачастила по кабинетам коллег-руководителей организаций, стала часто появляться и в приемной Пустовойтова, не брезгуя никакой доступной ей информацией, даже той, в какую, никогда бы, не поверила. На проводимых им еженедельных совещаниях старалась воспользоваться любой возможностью, чтобы показать себя умелым и грамотным руководителем. В общем, пуская пыль в глаза, всем кому могла, формировала свой имидж.

Для этого ей как никогда был нужен исполнительный и последовательно действующий, инициативный Афанасьев. Понимая это, она даже на некоторое время прекратила искать возможности для проявления своей ненависти к нему.

– Главное уцелеть самой, а там посмотрим, – только это было у нее на уме. – Главное, уцелеть …

Вот почему, зная, что финансовые отношения на особом контроле Коренева и Пустовойтова, так психанула она, когда финансовое управление нарушило сроки перечисления денежных средств.

Разъяренная, пунцово-красная, ворвавшись к концу рабочего дня в свой кабинет, она вызвала в него Суховей и Товарова.

– Куда вы смотрели? – заорала она, обращаясь к ним. – Вы, что, не знаете, что за такое бывает?

Они, обладавшие правом финансовой подписи, молчали. Суховей смотрела в пол.

– А что случилось? – спросил Товаров.

– Что? – Зинаида Евдокимовна перевела дух. – Подставили!

– Зинаида Евдокимовна, давайте разберемся, – предложил он.

– Разберемся, конечно, разберемся … – угрожающе произнесла она и прервалась. Ей пришло в голову, что происшедшее – это подстава.

– Да, ее подставили, подставили преднамеренно. Но кто? – она посмотрела на Суховоей. – Она? Может, но вряд ли … А, Товаров? Он может. Может! Не, уж-то, решился? Выбрал момент и решился. Ах, ты …

Она лихорадочно стала соображать, что делать.

– Поговорить с Товаровым? Без толку, он будет все отрицать, ничего не скажет, я и сама бы поступила так … А, вдруг, это проверка? Ну, да, конечно, проверка! Проверяют ее! Проверяют, как я могу руководить!– она все больше и больше убеждала себя в этом. – Что делать? Делать-то что? … Надо наказать! Но кого?

– Что будем делать? – обратилась она к ним. – Ну?

– Надо подумать, – ответил, как будто ждал этого вопроса Товаров.

– Он, точно он, – решила она, – Ну, погоди, выкручусь, уж, тогда …

– О чем? Раньше надо было думать!

– Зинаида Евдокимовна, – примиряющее, не смотря на нее, сказала Суховей, – давайте посоветуемся …

– И эта туда же, – зло подумала Зинаида Евдокимовна. – Почувствовала, что можно попытаться извлечь выгоду … А. может, сговорились? Нет, вряд ли …

– Ладно, посоветуемся, – она поняла, как ей надо действовать: главное, чтобы решение, которое она им предложит, было, решением не ее одной. – Надо повязать всех …

Она крикнула Томке, чтобы пригласила к ней Афанасьева.

– Зачем? – не выдержала Суховей. – Он же не занимается финансовыми вопросами.

– Да, не занимается, – поддержал ее Товаров.

– Надо! – отрезала Зинаида Евдокимовна.

Она хотела, чтобы Афанасьев был, на всякий случай, свидетелем принятия решения, да, и, дать еще один повод первым заместителям для ревности к нему.

– Но, тогда надо пригласить и Смирнову, – сказал Товаров.

Она действительно забыла про Смирнову, еще одного своего заместителя, забыла, может быть потому, что привыкла с ее вечно соглашающейся с ее, Зинаиды Евдокимовны мнением, позицией. Она, став начальницей, быстро, буквально, в первые дни после своего назначения, пресекла малейшие попытки Смироновой проявить инициативу, высказать собственное мнение. Робкая по натуре, Смирнова от ее крика и оскорблений, сразу съежилась, как-то даже стала меньше ростом, и теперь не смела лишний раз без приглашения, даже зайти к ней в кабинет, тем более, если в нем находился кто-либо из сотрудников, предпочитая тихо сидеть в приемной с документами, ожидая ее приглашения

– Да, и Смирнову позови! – крикнула она Томке, полагая, что на этот раз присутствие Смирновой не помешает.

После того, как в кабинет, поздоровавшись с присутствующими, уверенной походкой, как всегда с папкой, вошел Афанасьев, и вбежала запыхавшаяся и испуганная от неожиданного вызова Смирнова, Зинаида Евдокимовна, изложила суть происшедшего.

– Ну, что будем делать? – она обвела взглядом находящихся в кабинете.