Облик Зоны

Напарник не спал всю ночь, ворочался так, что в казарме никто толком заснуть не мог. Кравцов, сержант наш, даже запустил в него своим «берцем». Нейрону тут же в голову пришла толковая идея. И на следующее утро Петренко дал добро, ибо устоять перед таким доводом, как «Арена необходима для тренировки личного состава, подготовки его к реальным боевым действиям в рейдах, а так же для изучения агрессивного поведения мутантов» он не мог. Да и Воронин был «за».

Теперь оставалось лишь договориться с хозяином «Ста рентген», у которого практически все здания в округе были в «собственности». Тут-то и начались проблемы…

Бармен всегда был тем ещё фруктом, но в этот раз он превзошёл самого себя! Потребовал за здание напротив своего подвала далеко нескромную сумму с изрядным количеством нулей. Ни у меня, ни тем более у Нейрона нужной суммы не было, а просить деньги у Воронина мы не отважились. Пришлось напомнить барыге, кто обеспечивает охрану его заведения, а также, кто однажды во время Гона спас его поганую за… Гм… Пятую точку от взбесившегося чернобыльского пса. Торговец призадумался, — наверное, вспоминал зубы того «пёсика», — а через пару минут выдал нам ответ: «Идите-ка вы на ***, господа!»

Пришлось договариваться иначе…

Продержав нас за жестокое избиение Бармена и его охранников в карцере несколько суток, Петренко пошёл лично договариваться с торгашом о помещении… Нас выпустили в этот же день — полковник, оказывается, также не смог договориться миром. Не заладилась жизнь у хозяина «Рентгенов».

Затем наш бравый «парламентер» наведался к Воронину. Тот тоже решил посетить барыгу. Мы с Нейроном, когда об этом узнали, одновременно плакали взахлеб и смеялись до коликов, — с одной стороны не могли не ухахатываться, представляя, как наш командир метелит несговорчивого Бармена; а с другой — боялись, что и генералу торгаш согласия не даст.

Ход переговоров, к сожалению, остался тайной, но помещение нам выделили. Как раз напротив «Ста рентген». Тут началась вторая волна проблем…

Такой чудовищной разрухи мы давненько не видели: внутри здание едва не рассыпалось и держалось исключительно на шести колоннах-опорах. А те внушали лишь ужас и отвращение. Пол устилал плотный ковер из различного мусора толщиной в полметра. Освещения, какой-либо вентиляции и в помине не было. Запах стоял такой, будто тут полчище бюреров туалет устроило.

Не знаю, что тогда удержало нас от того, чтобы пойти и покалечить Бармена. Пожалуй, лишь нежелание снова сидеть в карцере. Я почти отчаялся — что можно сделать с таким объектом? Переправить через Периметр пару сотен гастарбайтеров для хорошо оплачиваемых работ в месте опасном для жизни и психического здоровья? Да, наша арена выглядела настолько плохо! Неподготовленный человек наверняка от такого «пейзажа» убился бы об стену, только б не видеть всего этого!

Но Нейрон упёрся. Матерясь во всё горло, ежесекундно проклиная избитого торгаша, принялся разгребать завалы. Ну и мне ничего не оставалось, как помогать ему в этом деле.

Через неделю мы смогли вычистить основное и все служебные помещения. Хлама собрали — тьму. Уже хотели попросить у Воронина выделить нам пару человек в помощь, чтобы унести все это куда-нибудь в район Дикой Территории к ближайшей аномалии. Но по стечению обстоятельств мы поступили иначе.

Бармен уезжал по каким-то своим делам на Кордон. На сутки. Было бы грех таким случаем не воспользоваться!

Тихо, чтобы никого не тревожить, ночью мы сперли со склада два экзокостюма, тихонько вскрыли «Сто рентген»… Настучали по тыквам проснувшимся охранникам, сняли растяжки, которые предусмотрительный торгаш понаставил в основном помещении чуть ли не на каждом шагу, и за несколько часов стащили в бар около тонны мусора (это лишь третья часть от всего, что мы собрали). Затем, взыскали с торговца за моральный ущерб — забрали два ящика водки, примерно три тысячи рублей, разбили телевизор, сломали настольную лампу и радиоприёмник. А на барной стойке вырезали ножом — «Заходи не бойся, выходи не плачь». Довольные, закрыли заведение, вернули на склад экзокостюмы и пошли отсыпаться в казарму.

Разбудил меня дикий смех… Да нет, даже не смех, а натуральный ржач моих товарищей: кто катался по полу, держась за живот, кто в истерике бегал туда-сюда… На все мои вопросы ответ был один — взрыв хохота. Нейрон едва ли не бился головой об стену и не мог вымолвить ни единого слова. Было такое чувство, что весь клан обкурился какой-то дури.

Я выбежал на улицу. Что там творилось вообще описать невозможно: и одиночки, и «долговцы» буквально валились на землю. До сих пор не понимая, что же происходит, я бросился к Петренко.

У него в кабинете сидел Воронин. Оба — и полковник, и генерал ржали, как ненормальные. Завидев меня, расхохотались еще сильней.

— Да что происходит?

Воронин, утерев выступившие на глазах слёзы, пояснил:

— А ты не понял? Бармен вернулся!

А я-то думалку напрягал…

— Ну, вы молодцы! — похвалил Петренко, — Так уделать этого торгаша! «Заходи не бойся, выходи не плачь»!..

Командование вновь прыснуло со смеху.