Облик Огня

Тигрица прыгнула на дрессировщика также лениво как делала это несколькими минутами ранее, но теперь не через деревянный жезл, а на него. Мужчина отскочил вправо довольно ловко для своей комплекции, не позволив хотя бы одному когтю остаться в своем теле. Самка, грациозно переставляя лапы, развернулась в его сторону и снова накинулась на хозяина, на этот раз сбивая дрессировщика с ног. Зрители загудели, когда зверь разорвал артисту тунику на груди, а кровь хлынула на арену.

– Снимай иллюзию! – Сарвилл словно внезапно проснулся, проспав на какую-то серьезную встречу. – У нас мало времени! Снимай иллюзию, Ноэ!

– Davoin’te lana fial’h! – произнесла чародейка, когда клыки тигрицы неслись к шее укротителя.

Странник вновь почувствовал холод, окутавший на этот раз не только его, но и всех, кто окружал злосчастный манеж, заставляя оставшихся в цирке в недоумении обхватывать себя руками и оглядываться. Мурашки снова пробежали по его коже, забравшись под рубаху они пронеслись по спине, оставляя за собой частокол из волос. Когда магия прекратила свое действие и вернула воздуху вокруг привычную температуру, странник бросил взгляд на арену, где и сейчас, тяжело дыша, лежал дрессировщик. Однако его усы более не красовались на все том же пухлом лице, но с бороздами глубоких морщин, длинные до плеч волосы грязными седыми прядями ложились на пол, а с его окровавленной груди соскочила белая худая кошка, которая тут же, поджав уши, убежала прочь.

***

– Если мы снимем иллюзию и узнаем его истинное лицо, что тогда?

– Оставим это на волю случая, – чародейка выругалась, когда пробегающий мимо мальчишка сильно врезался в нее. – Тут есть несколько вариантов. Мы либо подкараулим его сразу после представления, либо выследим, где он остановился, и навестим шарлатана прямо в месте, которое он выбрал для ночлега.

Сарвиллу приходилось идти медленнее и постоянно сбивать шаг, потому что чародейка не особо торопилась и шла медленной походкой.

– А что, если у него уже вовсе нет наших денег и вся эта затея обречена на неудачу?

– Поверь мне, он найдет деньги за пазухой у самого дьявола, если мы пригрозим рассказать обо всех его деяниях местному барону. – Чародейка остановилась внутри узкой арки и сорвала со стены плакат, сунув его под нос страннику. – Ты не первый, кто оказался слишком доверчивым к махинациям подобного рода. Награда в тысячу ситемов, Сарвилл. Кажется, в Дордонии у тебя появился достойный конкурент. А вот и цирк…

***

– Воды, прошу… – прохрипел мужчина с тугой окровавленной повязкой на груди, очнувшись в комнате с плохим освещением. Сарвилл не пошевелился, его руки были скрещены на груди, а в глазах можно было увидеть нехороший блеск.

– Приятно снова встретить вас, господин Вонн… Или лучше сказать мастер Вонн? – Странник изобразил что-то очень непохожее на улыбку. – А быть может самый непревзойденный дрессировщик белых тигров во всей Неймерии? А вернее всего самый разыскиваемый в Аарде мошенник. – Он постучал указательным пальцем по объявлению с изображением иллюзиониста, которое держал в другой руке.

Мужчина закашлялся после того, как чародейка подала ему воды, и тяжело задышал, опустив морщинистые веки на глаза. В одном человеке довольно ловко уживались и молодость, и старость одновременно. Его настоящая кожа оказалась белой, как шерсть его заколдованных кошек, и была покрыта старческими пятнами. Глаза иллюзиониста были наполнены жизнью и блестели ярко-синим цветом, но волосы проросли сплошной сединой на голове и в то же время отдавали густую темную щетину в бороду, а некоторые части его тела, такие, как руки, вообще оказались нетронуты старостью. Когда он открыл рот, выпучив вперед идеально ровные белые зубы.

– Ронар Инстад… – заговорил иллюзионист хриплым голосом, – к вашим услугам, господа.

С первого этажа доносился галдеж уже подвыпивших постояльцев «рог и копыт», но громче всего, нарушая всяческие законы сольного пения, рвал глотку какой-то начинающий певун. Вся отдыхающая братия поделилась на два лагеря, один из которых извергал брань, размерами с самую высокую достопримечательность Аарда лишь бы только тот заткнулся, а другие поощряли его подбадривающими выкриками и редкими аплодисментами, убеждая того еще громче и усерднее затягивать мотивы «Развратной озорницы».

– Итак, Ронар Инстад, – Ноэми села на невысокий табурет рядом с кроватью, закинув ногу на ногу, – Уж не знаю, каким Богам вы поклоняетесь, но, стало быть, Боги сильно любят вас, раз послали меня и моего друга прямиком вам на выручку.

Иллюзионист едва заметно поднял густые брови. Из корчмы послышался женский визг, сопровождаемый диким хохотом.