Облава

— Вы могли бы поточнее узнать, Алла Петровна? Повторяю: эта встреча важна не только мне, но и Мар… самому. Я должен ему кое-что рассказать. Уверен, это его заинтересует. За его спиной происходят крайне неприятные вещи. Он и сам еще не знает об этих неприятностях…

Варяг откинулся на спинку кресла, задумчиво наколол на вилку здоровенную креветку, обмакнул лоснящуюся розовую подковку в белый соус и собрался отправить в рот. Алла Петровна грустно усмехнулась.

— У меня, знаете ли, тоже неприятности. Меня увольняют.

Вилка с креветкой застыла в воздухе.

— Как увольняют? Сегодня мой помощник звонил вам на работу и ему сообщили, что вы в отпуске…

— Нет, меня неожиданно отправили сегодня в отпуск, чтобы… потом уволить. Проще говоря, меня выгнали с работы без объяснения причин.

— Кажется, я знаю причину, — пробормотал Варяг. — Причина во мне. Скажите, а куда уехал Николай Николаевич?

— Его отправили в командировку во Франкфурт.

Варяг нахмурился:

— Вот как… На время этой командировки его кто-то замещает?

Она пожала плечами, потом что-то вспомнила и печально улыбнулась.

— Судя по тому, что на мое место посадили эту гэбэшную стерву… Ой, простите, — спохватилась она и виновато, точно пристыженная школьница, опустила взгляд. Варяг невольно улыбнулся: ну надо же, эта женщина, столько лет варившаяся в кипящем котле политических интриг, еще не утратила способности смущаться. — Словом, думаю, что, пока Николая Николаевича нет, всеми делами будет заниматься Штерн…

— Это кто такой?

— Питерский. Чиновник в штатском… — Ее губы опять тронула печальная улыбка.

Варяг понимающе усмехнулся.

— Кстати, о командировке. Еще позавчера, когда мы с ним говорили, Меркуленко об этой командировке ничего не знал. Иначе он бы меня предупредил. У вас так бывает?

— Редко. На моей памяти это первый случай за пять лет. Очень странно.

— И что за командировка?

— На заседание германо-российского экономического совета. Он возглавляет делегацию…

— Экономический совет? — Владислав хмыкнул. — Но это ж не его профиль… Он разве занимается вопросами внешнеэкономического сотрудничества?

— В том-то и дело, что нет! — воскликнула Алла Петровна. — Вот и я тоже удивилась. Николай Николаевич никогда не занимался российско-германскими делами… По-моему, это просто предлог, чтобы удалить его из Москвы. — Она вздохнула. — Ладно, я постараюсь узнать что-нибудь про вашу встречу. Сейчас вернусь на Старую площадь и…

— Поймите, Алла Петровна, это дело чрезвычайной важности, — с нажимом произнес Варяг. — Как только вам что-то станет известно, пожалуйста, немедленно сообщите мне. Звоните в любое время. Да, только одна просьба — звоните не на мобильный, а вот на этот номер, — Владислав быстро написал на салфетке семь цифр. — Там работает автоответчик. У вас будет ровно тридцать секунд. Коротко сообщите, когда и где может состояться встреча. Назовите только место и время. Больше ничего не говорите. Я пойму.

Женщина кивнула и, сложив салфетку вчетверо, убрала к себе в сумочку. Она отставила тарелку, потом исподлобья взглянула на Варяга и, поколебавшись, неуверенно заметила:

— О вас в прессе пишут всякие вещи… Как бы это выразиться, неприятные вещи…

— Это верно, — он сощурился, — много чего пишут.

— Правду или?..

— Или! — Варяг тяжело поднялся и, не удержав равновесия, схватился рукой за спинку стула. Рана на ноге опять дала о себе знать, и каждое движение сопровождалось острым приступом ноющей боли. — Правда, Алла Петровна, такая забавная штука… Вот, скажем, этот стул — как на него ни посмотри, он все равно остается стулом — с четырьмя ножками, сиденьем и спинкой. А правда всегда зависит от угла зрения… Кстати, о Германии. Помните, один германский специалист по общественному мнению говорил: чем чаще повторять самую гнусную ложь — тем скорее в нее поверят миллионы. Так и в моем случае…

В глазах Аллы Петровны заискрилось искреннее любопытство.

— И тем не менее… Все, что пишут про вас, — это гнусная ложь? И ничего больше?

Варяг покачал головой:

— Трудно сказать. Я не читаю. А почему вы спросили?

Она пожала плечами и царапнула его неуловимо кокетливым взглядом.

— Потому что мне трудно поверить, будто мужчина с таким открытым лицом и таким прямым взглядом может и впрямь быть… вы уж простите… криминальным авторитетом…

— Давайте прощаться, Алла Петровна, — сухо отозвался Владислав. — Я буду ждать вашего звонка… А что касается этого… Может быть, мы как-нибудь найдем с вами другое место и время, чтобы продолжить этот философский разговор.

Она кивнула и, неловко скомкав пустой пакет с изображением большого рыжего верблюда, торопливо пошла к дверям, на ходу застегивая красный плащ. Седоватый мужчина отделился от бара и распахнул перед ней дверь.

Оба охранника быстро соскользнули со своих табуретов и двинулись следом за Варягом, направившимся через кухню на улицу. На стоянке во внутреннем дворике его ждала неприметная серая «Волга»-универсал с занавешенными окнами.

Глава 25

26 сентября

13.20 (время московское)