Область трансцендентности

– Здравствуйте, люди. Действительно, простите моё дитя. Поверьте, она очень старалась.

Молния смущённо опустила взгляд и покраснела. Как прелестно она выглядела в этот момент! Мне даже самому захотелось сказать ей большое спасибо за все ее труды. Вот только бы знать, зачем вложено столько сил для этой встречи.

– Я не знаю, как вам лучше называть меня и не могу представиться, ведь у меня уже давно нет имени: так давно, что для меня оно потеряло всякий смысл. Если хотите, можете называть меня Демиургом, хотя… – он усмехнулся, – это звучит напыщенно и даже избито, и я всего лишь жалкое подобие тех, кто выше. Не волнуйтесь, ваши имена я уже знаю. Мир, в котором вы находитесь, является эманацией наших чувств и эмоций, нашего видения Универсума, но мы не живём здесь. Молния пыталась объяснить вам, что здесь совершенно иные правила. Придуманы они не просто так. Поймите, этот мир – «детская комната» в кармане вашей реальности. Здесь растут и учатся наши дети.

Я осознал весь ужас сложившейся ситуации: мы пустили в ход оружие на детской площадке, в гигантской песочнике, где играют ИХ дети! Уничтожив оружие, они поступили в высшей степени гуманно. От осознания своей низости мне захотелось провалиться под землю…

– Теперь вы понимаете, почему один из вас, которого вы называете, Юрием, видел только ребёнка. И, безусловно, вы хотите знать, зачем вы здесь и о какой ошибке говорила Молния.

Он и Молния переглянулись, и Демиург сказал:

– Ах, да, простите, я не знаю всех ваших обычаев и правил… Молния говорит, что из меня выходит плохой хозяин. Садитесь.

В мгновение ока на поляне появились кресла, расположенные полукругом. Рядом с Демиургом и Молнией появились такие же. Они сели, а мы с недоверием стали ощупывать материал. Как я и ожидал, он оказался довольно приятным на ощупь и мягким. Поставить такое в гостиную в самый раз.

Затем я попробовал сесть. Кресло оказалось удобным, и я заулыбался от удовольствия как ребёнок. Молния тоже выглядела весёлой. Она смотрела на Демиурга взглядом, полным восхищения и любви. Для неё он был всем.

– Как вы это делаете? – спросил Белоусов.

– Боюсь, объяснить вам этого я не смогу. Слова, как правильно отметил один из ваших философов, созданы для обмана. И прошли миллиарды лет с тех времён, когда мы были такими же, как и вы. Кресло состоит из материи, а материя – это энергия, которой можно придать любое состояние. И подобно тому, как гончар создаёт горшки, можно создать любую форму реальности. Наверное, для вас это своеобразная область трансцендентности.

– И вы этому учитесь?

– Да, многие из нас начинают свой путь здесь, – Демиург обвёл руками всё окружающее пространство.

– Я видел мальчика, но ведь вы выглядите совершенно иначе? – спросил я.

– Я могу выглядеть, как угодно, и появляться, где угодно, ведь формально никого из нас здесь нет, и не существует такого места, как здесь.

– То есть, всё это нереально? – удивился Белоусов.

– Настолько же реально и нереально, как ваше либо моё существование.

– Так что вам от нас нужно? – прервал мирный разговор Манулов.

– Ключевой вопрос, – признал Демиург. – Я захотел увидеть вас и позвал именно по этому вопросу. Мы хотим, чтобы ваша Вселенная не лишилась двух разумных рас. Вы невероятно близки друг к другу, не только физически, но и по духу. Настолько близки, что вы способны спорить, говорить на одном языке. Между вами меньше различий, чем с древними цивилизациями Земли. Вспомните контакты колонизаторов Америки с индейцами – разница в культурах была настолько велика, что они не могли даже нормально общаться друг с другом.

– Так значит, наша война началась не с борьбы за новые технологии? – спросил Северин.

– О, нет. Конечно же нет, хотя некоторый элемент этого присутствовал. Поймите каргонцев, они совершенно не такие, как вам кажутся. Вы просто никогда и не общались с ними по-настоящему. Технология, артефакты – это лишь повод. Не было бы их, через лет двадцать возникли бы трения из-за экономики. Я уже не говорю о неприязни людей к каргонцам, о множестве сект, обществ, религий, провозглашающих их пришельцами из миров ада, демонами, – ответил Демиург и вздохнул. – Печально, куда может завести невежество. Любое существо боится неизведанного – это изначальный инстинкт самосохранения, но только разум может стать выше заложенных программ и узнавать новое. Во многих конфликтах незримо лежит непонимание. Решите его, и вы решите проблему.

– Какое вам дело до нас? Ведь мы всего лишь кучка дикарей, которые ничего не способны понять.