Облако возмездия

Придвинувшись к окну, Нетрой засмотрелся на вокзальную суету. Там маневровый тепловоз, красно-желто-зеленый, пуская клубы сизого дыма и время от времени взревывая, перегонял в отстойник на отдых вернувшийся из рейса и освободившийся от пассажиров состав. Он задумался. На душе было оглушительно спокойно. Если честно, он уже не помнил, когда в последний раз испытывал такое состояние абсолютного покоя. Не нужно было никуда спешить, ни о чем заботиться. Даже напрягаться думать о чем-то — мысли, пущенные на самотек, текли именно так и в ту сторону, куда ему было надобно. Он такое расположение тела, души и сознания определял как блаженство. Вот, как хотите. Единственное, чего он желал, так это чтобы никто его не беспокоил, чтобы оставили в покое. И тогда он готов просидеть так сутки, или сколько там они будут ехать. Просто сидеть, смотреть в окно. Даже не есть, без еды он вполне может прожить хоть целый день. Думать, или не думать, засыпать, возвращаться. Вспоминать, мечтать. Под перестук колес можно попробовать даже вернуться к тем темам, думать о которых он себе запретил. И так к концу пути, глядишь, мысли станут на место, в голове прояснится, и чертов роман о хакере, наконец, сдвинется с мертвой точки. Кстати, а не сменить ли мне название? Назову-ка я его иначе — «Атака»! Конечно, имеется в виду хакерская атака. По-моему, так будет лучше. Броско, конкретно, динамично, интригующе!

За мыслями такими, растворившись без остатка в предвкушении нирваны грядущего путешествия, Феликс не заметил, как поезд плавно тронулся. Верней, заметил, какой-то частью сознания, которое всегда настороже, но ограничился простой регистрацией факта и пустил все на самотек. Картинка поплыла, как визуализация неспешного перетекания мыслей, колеса застучали, и, следом, испытывая дрожь новизны, он стал упиваться эйфорией своего текущего состояния. Мгновение, подумал он. Великолепное, всеобъемлющее. Наша жизнь состоит из мгновений. Жаль, что не вся из — таких.

Из момента возвышенного самолюбования его выдернула проводница, при этом ввергнув в не менее прекрасный фрагмент бытия, созерцательный. Простучав короткую дробь по стене, она заглянула в дверь, озарив наполнявшееся понемногу сумерками купе улыбкой.

— Все хорошо? Вам ничего не нужно? — спросила она.

— Превосходно.

— Отлично. Скоро будем пить чай. Она хотела идти дальше, но Нетрой вернул ее вопросом.

— А, скажите?..

— Да?

— Я один остаюсь в купе, или кто-то ко мне подсядет?

— Насколько я знаю, вы один.

— Это хорошо. Но, э-э-э… Почему?

— Потому что вы почетный пассажир и гость господина Клера.

— Вот как? Тогда, может быть, окажете мне честь и присоединитесь ко мне? В смысле, чай попить? Я хочу вас угостить.

— Нет-нет, у меня много дел.

— Ну, попозже, когда дела закончатся?

— Посмотрим, — уклончиво ответила стюардесса и, сверкнув напоследок улыбкой, исчезла.

Освободившееся место в дверном проеме тут же занял господин Клер. Он уже снял пиджак и оставался в брюках и снежно-белой сорочке.

— Этсамое… Прошу к нашему шалашу, — сказал он своим хриплым баритоном. — Познакомимся ближе, поговорим. Угостимся, чем Бог послал. Он подкрепил приглашение мягкой, совершенно обезоруживающей улыбкой и широким жестом руки.

Нетрой улыбнулся в ответ и в согласии поднял руки. Он любил, когда его приглашали, и вообще, относились по-особенному, выделяли, оказывали уважение. Потому что я этого достоин, говорил он себе. Собственно, в какой-то — большой — степени, это был девиз его жизни.

Купе № 1, которое занимал организатор выезда на покерный турнир, располагалось рядом, и устройством, и интерьером оно совершенно не отличалось от того, которое было предоставлено в полное распоряжение Феликсу. Но купе № 1 населяла супружеская чета.

— Знакомьтесь, моя супруга, Агафья Борисовна, — представил Клер. И добавил. — Моя дражайшая половина. Этсамое… Большая половина.

Последнее уточнение было не данью любезности только, но и отвечало физической реальности супружеских тел — госпожа Клер была ровно в два раза объемней и, соответственно, весомей своего мужа.

— Я величаю супругу «моя Клеропатра», — поделился Борисфен Нифонтович сведением, из которого следовало, что к Агафье Борисовне он относится с превеликим пиететом.

— Борик, не смущай гостя, — сказала она.

— Агаша, познакомься. Это наша главная покерная звезда, а кроме того известный, востребованный писатель-фантаст Феликс Нетрой. Ничего не упустил?

— Самое главное оказалось за скобками.

— Что такое? Не понял…

— Самое главное, я считаю, человек должен быть приличный. А все остальное — это уже довесок.

— Согласен, согласен. Проходите, садитесь. Вот сюда, здесь вам будет удобно. Надеюсь, обо всем поговорим, все обсудим. Вы что предпочитаете, беленькую, или… Коньяк?

— Вообще-то, вискарик. Если есть.

— Есть, есть! Пожалуйста.