Облако

Его делами на фондовой бирже ведал теперь Джон Триллинг. Дела Парчеллинга шли далеко не блестяще, акции непрерывно падали; но можно ли в этом винить Триллинга? Ведь у него и своих дел было по горло. Мог ли он поэтому как надо уследить за делами своего друга?

* * *

– Лантар, замри!

И огромный пес-волкодав замирал, стоя на задних лапах. Джон наслаждался, глядя на пса, неподвижного, как статуя. Вдоволь налюбовавшись, он командовал:

– Ко мне! – И пес с радостным лаем кидался на грудь Джону, норовя лизнуть его прямо в губы. Частенько ему это удавалось, и тогда Джон притворно сердился, легонько шлепал пса. Видно было, что оба отлично понимали друг друга.

В этом грузном, обрюзгшем человеке, одетом в яркую шелковую пижаму, трудно было сразу узнать грозного Джона Триллинга. Большой Хозяин от души дурачился и веселился вовсю.

– К вам звезда, босс, – сказал неслышно вошедший дворецкий, фамильярно подмигивая. Будучи любимцем Триллинга, он позволял себе многое, на что, пожалуй, не мог бы осмелиться ни один человек в стране.

– Какая звезда? – не понял Джон.

– Знаменитая кинозвезда Мэрилин Гринги собственной персоной, разъяснил дворецкий.

– А, Мэрилин! Что ж ты? Зови!

– Но… может быть, подать вам переодеться?

– Ну, вот еще! К чему эти церемонии? Ты ведь знаешь, что мы с Мэри давние друзья.

Оставшись один, Триллинг все-таки надел халат и застегнул его на все пуговицы. Затем он уселся за стол, приняв серьезный вид. Дверь отворилась, и в комнату стремительно вошла Мэрилин.

– Здравствуйте, Мэри, – сказал Джон, поднимаясь. – Рад вас видеть.

– Я также, – ответила Мэрилин.

Пес сдержанно зарычал, оскалив клыки.

– Лантар, ты не узнаешь меня? – сказала Мэрилин удивленно.

– Ничего странного, сударыня, – улыбнулся Джон. – Вас не было здесь так давно, что пес успел вас позабыть. Да и ваш покорный слуга тоже соскучился по вас.

– Да, я виновата перед вами, Джон.

– О, что вы, я не об этом! – быстро заговорил Триллинг. – Но уж, во всяком случае, я ведь считаюсь покровителем вашей студии, и хотя бы благодаря этому обстоятельству мы могли бы видеться с вами почаще. Садитесь, дорогая, садитесь! Лучше сюда, в кресло. У окна будет удобнее.

Мэрилин села, закинув ногу на ногу.

– Сигарету? – сказал Джон, щелкнув портсигаром.

– Благодарю. – Глубоко затянувшись, Мэрилин закашлялась. Успокоившийся Лантар подошел к Мэрилин и внимательно обнюхал ее ноги.

– Итак, что же вас привело ко мне? – спросил Триллинг. – Уж наверное, не просто желание повидаться, – добавил он с едва скрытой горечью. – Что? Увеличить съемочные фонды? Или ходатайствовать о предоставлении труппе отдельной ракеты для вылета на Марс, на новые съемки? Угадал?

– Нет, Джон, на сей раз не угадали.

– Ну и хорошо. Тогда, может быть, забудем о делах и прокатимся немного? Мне как раз вчера Мокомпания презентовала любопытную машину…

– Нет настроения, Джон. Я ведь пришла к вам с одной вещью, – негромко сказала Мэрилин.

– Ага! Значит, я все-таки оказался прав. Просто проведать Джона нельзя, обязательно надо к нему приводить «с одной вещью».

– Я пришла относительно Катиля Револьса, – так же негромко сказала Мэрилин.

– Вот как, – насторожился Триллинг.

– Револьс невиновен, он не имеет отношения к этим ужасным происшествиям.

– Но он сам признался.

– Ах, это не имеет никакого значения! Револьс психически болен, и это у него просто мания.

– Не думаю, – сказал Триллинг. – А почему, собственно, судьба Катиля Револьса интересует прекрасную Мэрилин Гринги?

– Лучшего Иоанна Крестителя нам не найти.

– Не беспокойтесь. Лучшие трагики страны будут к вашим услугам. Об этом я сам позабочусь.

– Револьс невиновен, – горячо повторила Мэрилин.

– Правосудие не ошибается.

– Джон, я прошу вас, лично вас: спасите ему жизнь!

– Вы обращаетесь не по адресу, – развел руками Триллинг, – я только частное лицо.

– Это ваше последнее слово?

– В части Револьса – да.

– В таком случае прощайте. – Мэрилин поднялась. – Откровенно говоря, я была о вас лучшего мнения.

После ухода Мэрилин Триллинг несколько минут сидел неподвижно. Подперев ладонями щеки, он думал. Не последнее место в его мыслях занимал Катиль Револьс. То, что Револьс непричастен к обоим покушениям на Парчеллинга, было отлично известно Джону Триллингу. Но в той большой игре, которую затеял Триллинг, инженер Револьс был пешкой, и эта пешка должна была погибнуть. Таковы неумолимые законы игры.

В глазах общественного мнения страны преступником является Револьс. Если есть еще сомневающиеся в этом, их надлежит убедить. И об этом позаботится Большой Хозяин. К его услугам весь огромный, отлично вымуштрованный аппарат, состоящий из газет, радио и телевидения.

Тяжело поднявшись, Триллинг подошел к пульту связи, поблескивавшему в неярких лучах сентябрьского солнца.

На выпуклом экране послушно возникло лицо начальника тайной полиции.

– Вы закончили дело Револьса? – спросил Триллинг тихим голосом, не предвещавшим ничего хорошего.

– Поверьте, босс, я сделал все…

– Почему же до сих пор нет обвинительного заключения?

– Но ведь у нас нет пока вещественных доказательств преступления…