Обитель страха

В этот момент неожиданно открылась дверь, и из буфетной появилась мисс Мэйдерсон. Поклонившись маркизу, она протянула Арабелле обшитый кружевом детский передник.

– Прошу прощения за задержку, мисс, но передник ее светлости потерялся при переезде, и мне пришлось искать другой. Сейчас Роза приводит вещи в порядок. Обещаю, что ничего подобного больше не повторится.

– Ничего страшного, благодарю вас, – начала Арабелла, но тут распахнулась еще одна дверь, и в комнату вошел какой-то джентльмен.

Арабелла восхищенно посмотрела на него: такого прекрасно одетого мужчину она видела впервые. На нем был оливково-зеленый кафтан для верховой езды, вязаные бриджи без единой морщинки, а начищенные ботфорты, казалось, отражали комнату. Довершал костюм галстук, завязанный узлом «водопад», который ввел в моду Красавчик Браммель.

– Рекорд! – вскричал джентльмен. – Рекорд, мой мальчик. От Мэйфейра до Меридейла за пятьдесят пять минут. ну, что скажешь?

– Ричард! – откликнулся маркиз. – Вот уж не ожидал тебя увидеть!

– Знаю, – ответил Ричард Хантингтон. – Ты же отказался меня пригласить, помнишь? Я здесь с посланием от одной нужной особы. Не кто иной, как наш горячо любимый принц-регент жаждет видеть тебя на обеде в Карлтон-Хаусе. Обед почтит своим присутствием Паоло ди Коллалто, который потом будет петь.

– Ну, и кто… – начал маркиз, но его прервал истошный крик Бьюлы.

– Больно!

– Извините, ваша светлость, – пробормотала Арабелла: она слишком сильно затянула передник на шее девочки. – Вот ваш персик.

Засмотревшись на гостя, Арабелла совсем забыла о том, что Бьюла ждет свою тарелку.

– Прошу прощения, – вмешался маркиз, – я не представил вас. В самом деле, Ричард, твое появление застало меня врасплох. Арабелла, это капитан Ричард Хантингтон, мой очень близкий друг. Мисс Арабелла…

Маркиз запнулся, на лице его появилось выражение почти комического замешательства, и Арабелле вдруг стало ясно: столько всего произошло между ними, а он и понятия не имел о ее фамилии.

– … Рассел, – быстро закончила она, подавая капитану Хантингтону руку.

– А это моя сестра, – добавил маркиз неестественно громко.

Ричард Хантингтон поклонился, и лицо его при этом сохранило прежнее выражение. Он вовсе не выглядел удивленным: очевидно, был готов к подобному зрелищу.

– Позволь также представить большого друга нашей семьи, – продолжал маркиз. – Мисс Мэйдерсон в замке с тех пор, как я себя помню. Думаю, ты наслышан о ней.

– Правда, мисс Мэйдерсон, – улыбнулся Ричард, подавая домоправительнице руку, – его светлость много рассказывал о вас. Слышали бы вы, что это были за лестные слова…

– Благодарю вас, – поклонилась домоправительница.

– Тернер, прибор капитану Хантингтону, – распорядился маркиз. – Полагаю, ты не откажешься немного перекусить?

– Перекусить?! – воскликнул Ричард. – Да я готов проглотить быка!

– И запить бочкой вина, – закончил за него маркиз. – Ты и в самом деле умудрился добраться сюда меньше чем за час?

– Думаешь, шучу? Ровно пятьдесят пять минут, и это включая небольшую задержку, когда я останавливался спросить дорогу. Мне хотелось проверить, на что способна лошадка, которую я в прошлом месяце приобрел на аукционе «Таттерсоллз». Помнишь, как пренебрежительно ты о ней отзывался? Так вот, скажу одно: ты был не прав. Лучшего чистокровного скакуна трудно и представить.

– Ты что-то говорил о Принни, – напомнил маркиз.

– Ах, да, – ответил Ричард. – Вчера я с ним встречался, и он самым настоятельным образом приказал тебе быть на сегодняшнем обеде и познакомиться с этим итальянским парнем.

– Итальянец в Карлтон-Хаусе?! Принни умом повредился, что ли?

– Ничего похожего! Между прочим, весьма романтическая история. Будучи итальянцем, этот человек должен был воевать против нас, но из-за ненависти к Наполеону стал разведчиком.

– Разведчиком?! – воскликнул маркиз.

– Да, он собирал сведения, представляющие интерес для Британии, и каким-то образом передавал их нашему командованию.

– Удивительно, – сказал маркиз.

– Этот итальянец из родовитой семьи, на самом деле он граф ди Коллалто. Но дворянский титул ограничивал его свободу, и он стал профессионально заниматься пением: голос у него всегда был великолепный. Карьера певца позволяла ему свободно разъезжать по всей Италии, выступать перед действующей армией, быть принятым при итальянском дворе и даже петь для французской императрицы.

– Шустрый малый, однако, – заметил маркиз.

– Говорят, во время войны он умудрился дважды побывать в Англии. Прошмыгнул туда-сюда, а наполеоновские ищейки так ничего и не унюхали.

– Что-то не верится, – поддел Ричарда маркиз. – По-моему, ты сочиняешь.

– Никогда, – отрезал Ричард. – Сам Принни собирается наградить его орденом. Как бы там ни было, его королевское высочество желает, чтобы ты присутствовал на обеде, а потом насладился пением. Что до меня, то я спокойно обошелся бы без этого кошачьего концерта.

– Ты всегда был неотесанным, – улыбнулся маркиз. – Сожалею, друг мой, но тебе придется передать Принни мои извинения. Сейчас я слишком занят здесь, чтобы слоняться по Лондону.