Обитель Разума

– Ну так отмените их. – Человек с чёрными волосами и бледным лицом устало потёр глаза ладонью. – Вы же полагаете, что и это можете? Вообще-то вы не одиноки в своём желании управлять словом и смыслом. Такое уже тысячу раз бывало. Вы стремитесь внести в мир нечто необыкновенное – но увы! Ничто не ново под Луной, простите за банальность. Мы обречены на повторение. И вам тоже из этой ловушки не выскочить…

Тарцини уверенно усмехнулся.

– Ну что ж, посмотрим. А что до смыслов – я вкладываю в слова тот смысл, который хочу. Так-то. И меня понимают. Пора стереть все словари, выкинуть все энциклопедии. И написать новые.

– И заполнить их теми же ошибками… – чуть слышно прошептал его спутник.

***

Трудно сказать, был ли прав Тарцини, говоря о понимании современниками его идеи Логоса. Вряд ли. Скорее всего, они просто искали опоры в рушащемся мире, искали того, кто скажет – я знаю! Мне ведом путь!

К началу двадцать второго века придумать принципиально новую мировоззренческую концепцию, которая не отметилась бы в истории ранее в той или иной форме, было, разумеется, совершенно невозможно. В течение многих сотен лет до этого одни и те же идеи перетекали из культуры в культуру, из эпохи в эпоху, иногда оставаясь неизменными, иногда искажаясь до неузнаваемости, скрещиваясь, смешиваясь, обретая новые названия. Порой они исчезали и зарождались вновь, что свидетельствовало… о чём? О бедности человеческого ума и воображения? О том, что новые поколения обречены вечно бродить по кругу, с радостью находя одни и те же игрушки, оставленные их предшественниками? О том, что ни одного настоящего шага вперёд не было сделано ещё с того момента, когда первый камень был положен в основание пирамиды Джосера? И даже раньше? Кто знает…

Как бы то ни было, не отличалась новизной и концепция Логоса. Да и последовательностью она тоже не отличалась. Много позже разные тексты, приписываемые Тарцини, противоречили друг другу и доставляли немало хлопот адептам учения.

Само красивое словечко ‘Логос’ использовалось ещё в древнегреческой философии. В шестом веке до нашей эры Гераклит называл так истинное слово, разум, правящий миром и пребывающий в каждой вещи. Потом термин ‘Логос’ стал кочевать по разным мировоззрениям, меняя значения, приобретая новые, но всё-таки везде он был словом, что неудивительно – по-гречески Логос и есть слово.

Добравшись до христианства, Логос получил новый смысл и стал Словом, обретшим плоть. Логос – слово Бога, Христос, сын Божий.

Но священная суть слова продолжала жить в этом понятии.

Тень этой сути сохранилась и в Логосе Тарцини, хотя вообще он словом не был. Он был ноосферой¹². Точнее, он был причудливым смешением двух совершенно разных концепций, объединенных одним термином, концепций Владимира Вернадского и Тейяра де Шардена.

Логос – единый планетарный разум, в который должны были объединиться все существа, обитающие на земле. Сейчас этот разум дремал, поэтому в мире происходили несправедливости и катастрофы. В некий миг, когда люди достигнут внутреннего совершенства, он должен проснуться, и тогда наступит мировая гармония. Тарцини назвал этот момент пробуждением Логоса¹³. Добиться пробуждения Логоса было непросто. Людям следовало – самим, без помощи потусторонних сил – преобразовать себя, отрешиться от жадности, зависти, ревности, иных отрицательных черт, и обратиться к созидательной любви и познанию мира. Никогда в истории соотношение между теми, кто был достоин приблизиться к Логосу и теми, кто тратил свою жизнь без цели и смысла, не достигало критического порога. И потому Логос спал и лишь изредка откликался на зов достойных, ищущих его…

Больше всего учение Тарцини походило на мировоззрение Шардена, только оно было упрощённым, без духовной составляющей. Всю ответственность за происходящее он возлагал на человека, и в этом смысле был ближе к Вернадскому. Но так и осталось неизвестным, был ли Тарцини как-то знаком с идеями этих выдающихся мыслителей или придумал свою теорию сам.

Уж Логос ли покровительствовал, или Тарцини сам оказался талантливым руководителем, или ему просто повезло – неизвестно, но влияние скромного служителя Единого Разума на людские умы распространялось стремительно. Он попал в нужное место в нужное время. Он создал грандиозное общество, поглотившее, подавившее, вобравшее в себя все мировые религии. Последователи его были на всех континентах. На подконтрольных ему территориях он творил, что хотел, ни перед кем не отчитываясь, объясняя все свои поступки велениями Логоса. Он не был намеренно жесток (по крайней мере, тогда), но не терпел неповиновения.

Своих последователей Тарцини назвал – отшельники. А всю свою организацию – Сфера. И в это он вкладывал вполне определённый смысл. Слово ‘отшельник’ символизировало личность, индивидуальность каждого человека. А ‘Сфера’ – единение, общность всех людей.

Личности объединялись в единое гармоничное целое, обогащали его, не теряя себя, не растворяясь во множестве. Вечный вопрос: что выше, личность или общество, терял смысл.