Обитель

Милана не понимала зачем, хотя сейчас она вообще не понимала происходящее; и отчасти думала (и надеялась), что спит. А раз она спит, то почему бы не последовать за таинственным огоньком.

Милана забралась на высокую ступень, словно ребёнок на парапет; выдохнула, и забралась на вторую. Поднявшись, она замерла и насторожилась, а в глазах трепетали: удивление, озадаченность – она поняла, что представляли собой те высокие очертания: большие зеркала.

В тёмном зале был хаос из этих зеркал. Какие-то стояли сами по себе, а их собратья валялись рядом; какие-то, словно умирающее деревья, наваливались друг на друга; какие-то наваливались на стены, а возле них зеркала были сложены небрежными стопками, которые грозили развалиться в любую секунду. Металл рам и подставок потемнел. Большинство зеркал было разбито, а оставшиеся осколки стали чёрными и отражали будто покрытый толстым лаком мазут. Те зеркала, которые не были разбиты – не отражали, а имели цвет и водно-воздушный тягучий водоворот.

Милана шла по залу и каждый тихий шаг отдавался холодным шёпотом от высоких стен. В раме ближайшего зеркала был голубо-ледяной водоворот. Приблизившись к этому зеркалу, Милана прищурилась от света и почувствовала холод – словно миниатюрные льдинки покалывали кожу; и, потерев предплечья, она поспешила от него отдалиться.

Другие водовороты имели болотный цвет, оттуда веяло сыростью и тиной, но и к ним Милана не приближалась. Встречались коричнево-зелёные водовороты – из них веяло прохладой и лесом. Встречались тёмно-песочные – из них веяло душной жарой. Из зелёных веяло влагой и жарой. А из коричнево-пшеничных обдавало ветром, пахло смесью: запаха травы и не ароматных цветов.

У другой стены Милана заметила уже встреченные водовороты, но также виднелось небольшое количество серых и синих.

Осмотр оборвался, когда Милана увидела пурпурный огонёк возле одного из зеркал – оно стояло у стопки с разбитыми собратьями; и огонёк звал, веля поторопиться. Избегая зеркал, Милана ускорилась – эхо шагов накладывалось друг на друга и возмущалось.

Милана остановилась напротив зеркала на расстоянии в два метра. Его тягучий воздушно-водный водоворот был коричнево-зелёного цвета. Как и другие водовороты этого цвета, он обдавал прохладой и пах лесом, но теперь Милана почувствовала тонкий, едва уловимым запах цветов – как издалека.

Звуча тонким сказочным голоском огонёк подозвал Милану маленькими ручками. Она помялась на месте, с осторожностью приблизилась и встала на расстоянии шага. Водоворот завораживал, отталкивал, пробуждал любопытство и страх.

Стоя так близко к зеркалу, Милана заметила что-то странное на верху рамы – она присмотрелась и увидела металлический барельеф: странное скрученное дерево, словно кто-то хотел отжать его как тряпку.

Огонёк воспарил выше и приблизился к широкой потемневшей раме зеркала, и Милана опустила на него взгляд. Огонёк указывал ручками на водоворот.

– Что? – спросила она. – Я не… Я не понимаю. – Огонёк показывал ручкам на водоворот и изображал прыжок, сопровождая действия тонкими приятными звуками. – Подожди, ты хочешь… – Она поморщилась и воскликнула: – Я не хочу это трогать! – Но огонёк был настойчив. – Это приведёт меня обратно домой?

Огонёк помедлил, замотал тельцем будто головой и в то же время закивал, а Милана нахмурилась. Он посмотрел за её спину. Милана обернулась – в конце коридора увидела дверь, и страх вернулся.

Милана вернула голову, с сомнением смотрела на водоворот, сделала маленький шажок и с неуверенностью, с опасениями подняла руку – пальцы почти коснулись странной субстанции, но она одёрнулась.

– Я не…, – сказала она. – Но что по ту сторону?

Огонёк не ответил. Милана нахмурилась, опустила руку и смотрела на водоворот. Она начала думать, что всё это не может быть реальностью; а паранойя шептала, что огонёк не желает добра, что это ловушка.

– Нет, – сказала она. – Я не… – Она намеревалась отступить.

Но тут огонёк толкнул её со спины – и с криком она упала в пучины, которые проглотили её будто водный коричнево-зелёный туман.

2

С криком Глеб падал несколько секунд, потом, как при спуске на горке, желудок подлетел вверх – и он упал обратно, не в пустоту, а на пол. Пока Глеб приходил в себя, то услышал, как закрылась громоздкая дверь. Чувствуя прохладный гладкий пол, он поднялся и, осмотревшись, не увидел ничего кроме черноты. А тишину нарушало мерное дыхание, от которого цепенело тело.

Взгляд Глеба поднялся выше, он увидел большие красные глаза – и по телу пробежали мурашки, а волоски встали дыбом.

Красные глаза резко приоткрылись шире – Глеб сдавленно взвизгнул, отступил назад, споткнулся и едва не упал.

– Что?! – взревел басистый мужской голос. – Где она?! Где девчонка?!

Глаза метались из стороны в сторону, словно кто-то размахивал большими овальными факелами.

Существо в ярости бегало по большому пустому помещению – из угла в угол, и по кругу. А сжавшийся, жарко-холодный от паники и ужаса Глеб метался из стороны в сторону и уворачивался от звуков огромных когтистых лап.