Обгоняя время

— А как же теперь…? — голос малышки задрожал от жалости ко мне бесполезному, который только что остался без пальца.

Это огорчение за меня было столь искренним, что я немедленно вернул палец на место.

— Ой дурят меня! — с восхищением произнес ребёнок.

— Казанцева кто? — пухленькая врачиха вертела в руках листок, разглядывала нашу весёлую компанию.

А в приемном покое были только мы втроем. Киру с дочерью уже увели куда-то, и надо сказать, меня немного задело, что родители не поблагодарили меня как следует за спасение. Медики тоже мой подвиг не оценили. «Да что ему будет! Он, поди, в Енисее каждый день зимой купается!», — читалось в глазах медработников. А я, между прочим, основательно замерз, сидя тут в неотапливаемом коридоре приемного отделения в одних трусах, накрывшись тонкой простынкой, выделенной от щедрот министерства здравоохранения.

— Что? Я не Казанцева, — сварливым голосом сообщил очевидный факт я.

— Я! Я Казанцева! — опомнилась мама любительницы сказок.

— Вам придется остаться у нас в стационаре! Ребенка есть с кем оставить?

— Ой, а надолго? А с дочкой нельзя? Она у меня смирная! — соврала больная.

— Дней пять минимум. С посторонними нельзя! Да и места нет, кровать одна, питание на одного человека выделяется, — безразлично ответила медработница.

«Смирная» тем временем разглядывала мой большой палец, пытаясь найти последствия отрывания и пришпандоривания его обратно.

— Не делай так больше! — наставительно произнесла девочка и покрутила пальцем у своего виска.

— В садике нет ночной группы у нас! Ох, беда! Буду отказываться. Хотя… подруга у меня тут недалеко в санатории «Металлург» работает, она могла бы присмотреть! Или её мама. Как бы только дочу подруге доставить?… Можно мне позвонить ей?

— Я собираюсь после больницы поехать в этот санаторий, — зачем-то сообщаю всем о своих намерениях.

— Ты? — мама моей малолетней новой подружки заново внимательно осмотрела меня. — Голый?

— Обещали одежду вынести. Если не высушат, то на такси доеду. Что за подруга-то? — изложил план действий я.

Зачем мне эта головная боль? Да, чувствую себя неплохо, в больничку точно не лягу, а ребёнка… ну, как советский человек могу помочь — почему бы не помочь?

— Даже не знаю… — сомневается мамаша ребенка.

— Соглашайтесь, женщина, вам бы под капельницу сейчас, гемоглобин совсем низкий, — проскрипела врачиха, прислушивающаяся к нашей беседе.

— Ну ладно! Оля! Поедешь с дядей к тете Кате и бабе Гале! — строго сказала больная.

— И зачем в санаторий? Может, лучше сразу к этой бабе Гале девочку завезти?

— Это неудобно будет. Будто я напрашиваюсь!

«А будто нет», — подумалось мне.

— Молодой человек, а ты кто? Чем занимаешься, где работаешь? — наконец спросила мамаша.

Я уже хотел показать свои козырные документы, но вспомнил… Ах ты, черт! В кармане куртки они у меня они лежали… впрочем, там только визитки, записная книжка да удостоверение крайкомовское в кармане на застёжке. Но бог знает, как мою куртку сушат. Да пес с ними, новое удостоверение сделаю!

— В крайкоме КПСС я работаю. Не переживайте, довезу вашу дочь в целости и сохранности. Как зовут подругу?

— Катя Кузнецова. Она до пяти на работе, но мама у неё постоянно дома. Катя массажисткой работает.

— А… это та, у которой брат моряк, и батя бухарик? — флегматично спросил я, подивившись, как тесен мир.

— А ты её знаешь? Папка её — да, к бутылке частенько прикладывается, но по будним дням не пьёт, а в пятницу я выпишусь!

— Катя эта у меня сейчас живёт. Но у меня места на всех хватит.

— Даже так?.. В таком случае, пусть Катька к своей матери дочку отвезёт! — требовательно сказала, как выяснилось, подружка моей любовницы.

— Хорошо, — быстро согласился я, ведь эта мелкая Оля скучать точно не даст, если будет жить с нами. А так как подруга до пяти работает, то с этой любительницей сказок и фокусов всю неделю сидеть придется мне? Я не согласен! Пусть уж Катина мама присмотрит за ребенком.

Вот так вот я обзавёлся новой обузой на ровном месте.

Вынесли мне полусырую одежду. Что-то вроде печки для прожарки постельного белья у них тут имелось. Сразу лезу в потайной карман куртки.

— Вот ксива, — с облегчением показываю удостоверение мамаше.

— Ксива⁈ Молодой человек, надо культурнее быть! — усмехнулась женщина, но удостоверение осмотрела.

— Да-да, культурнее! Я знаю: в носу не ковыряться, громко не смеяться, плохие слова не говорить, а ещё… — малышка доверительно потянулась к моему уху. — Спички! Это вообще для взрослых! Э… да тебе, наверное, уже можно — ты старый.

Я иду заказывать такси, а мамочку готовят к госпитализации по причине гемоглобина ниже полтинника. И чего он у неё такой низкий? Может, кушает плохо?

Такси обещают подать в течение часа-двух. Меня это вообще не устраивает и я звоню своему новому знакомому — районному прокурору.

— Ты-то сам как? Не простудился? — Петр Евгеньевич был единственным, кто близко к сердцу принял мои злоключения.

— Спасибо. Сказали — жить буду. Мокрое всё только. Я про одежду. Тут посушили немного, но всё равно боюсь заболеть, если пешком пойду или на автобусе поеду.