Обезображенный

Немалые неудобства этот путь приносил и самому барону, но так уж был устроен ландшафт Обители – тот, кто попадал в него из соседних ландшафтов Тени, всегда оказывался на его окраине. Цитадель Шакала была надежно защищена от внезапных вторжений. Как капли с краев глубочайшей воронки, стекались к центру этого мира все, кого привели в ландшафт Четвероногого Бога судьба, зло или собственная глупость. И, как у ручьев, текущих под уклон, у них не оставалось иного выбора.

* * *

Но наступило все-таки время, когда Ледяную Обитель уже можно было увидеть при редких вспышках фиолетовых огней. Она представала тяжелым черным пятном на горизонте, рядом с которым горы и скалы казались просто незначительными холмами и возвышенностями. Колючее холодное свечение окружало Обитель, но не могло нарушить ее непроницаемой черноты.

Отряд вошел в область, где во льдах обитали тени. Они не имели ничего общего с жизнью, эти безликие порождения Шакала, вечно скользившие во мраке среди торосов и ущелий. Они были огромны, некоторые достигали вершин самых высоких скал. Иногда их можно было спутать с темными частями пространства, но для вошедшего туда уже не существовало пути обратно. Тени были страшны и неумолимы, как проявления извращенной природы, и вызывали содрогание даже у Человека В Железном Панцире.

Однако они пропустили отряд, взяв себе во время стоянки лишь одного из глонгов и лошадь Тенга. А спустя еще три перехода отряд вплотную приблизился к Ледяной Обители.

Холодный Затылок даже не помнил момента, когда редкие вспышки во тьме сменились тусклым фиолетовым свечением, тлевшим над черными льдами. Гигантские статуи окружали отряд на бесконечной равнине. Обитель неуловимо изменилась. Несмотря на отсутствие видимого свода и стен, она производила впечатление замкнутого пространства, словно была окружена чем-то более сложным, нежели камни и лед.

Величие этого места подавляло. Даже наследник баронов Тенга утратил здесь изрядную долю самоуверенности.

А потом появились Посредники…

* * *

Посредники были демонами Хаоса и приходили большей частью в пугающих обличьях, а иногда – в виде безликих влияний, казавшихся беспричинными. Каждый из них был только малой частью Четвероногого Бога, чем-то вроде его органа чувств, протянутым из того места, где обитала его настоящая сущность. Порой это были блуждающие ледяные скалы, движение которых гипнотизировало людей, а на их вертикальных поверхностях были разлиты тысячи холодных зеркал, огромных, как замерзшие озера, и отражавших увеличенные в тысячи раз тела и лица; стаи чудовищных тварей, затевавших с отрядом мертвецов какую-то игру, ветры, носившие их по равнине, или просто жесткое безумие, охватывавшее вдруг Флуга и герцога, свидетелем чему оставались одни лишь глонги.

Когда в сознании Незавершенного было утрачено всякое представление о протяженности Обители и времени, проведенном здесь, он узрел, наконец, одно из обличий Четвероногого Бога.

12. БОГ НА ЧЕТЫРЕХ НОГАХ

Закончился черный коридор, по которому гнал их ветер, и стены коридора вновь распались на отдельные ледяные статуи. Двое людей остались в середине круга из заиндевелых мертвецов. Спины глонгов отражались в удаленных зеркалах и от этого мир казался множеством стеклянных сфер, вложенных друг в друга. Ошеломленный Тенга опустился на лед. Холодный Затылок, у которого долгое путешествие отобрало остаток сил, упал лицом вниз и холод впился в его тело, как стервятник, дождавшийся, наконец, намеченной жертвы.

Сенор лежал так, приготовившись стать ничем, и вдруг с ужасом ощутил, что кто-то ползает внутри его тела. Ощущение было для него совершенно новым, омерзительным и, конечно, не вполне человеческим. Что-то родилось в нем, вышло из его плоти и теперь перемещалось внутри едва заметным, но зловещим комочком.

Потом оно прошло сквозь кожу, как сквозь поверхность воды, не оставив никакого следа, и кожа сомкнулась над ним. Сейчас оно ползло под доспехами и Сенор, парализованный его чужеродностью и излучаемым ужасом, неподвижно лежал, ожидая, когда оно выйдет наружу. Оно проползло по запястью человека и оказалось в его ладони. Столь же таинственным образом, как сквозь кожу его собственного тела, оно просочилось сквозь кожу перчатки. Только тогда Холодный Затылок осмелился сделать движение рукой и повернул ее ладонью вверх.

Он увидел нечто, похожее на насекомое, может быть, четвероногого мохнатого паука с круглой лужицей льда на спинке. Потом исчезла перспектива и всякая доступная зрению соразмерность. Из ледяного озера на герцога смотрело его собственное лицо, но такое, каким оно было до постигшего его несчастья. Лицо герцога смеялось. Зрачки его были двумя черными щелями, разделившими глаза пополам.