Обет колдуньи

– Возможно. Но он будет моим консортом, а не я его наложницей. Мы не обязаны пересекать границу Лолта. И любого ребёнка, мальчика или девочку, буду воспитывать я, и так, как сочту нужным. – Как ты заставила его на такое согласиться? – Иначе я бы не поклялась, даже ради Тобина или кого бы то ни было. – Должен быть выход!

– Его нет. Метия, я знаю силу этой клятвы, и он знает. Я шла на это не вслепую. Метия встала и подошла к окну. – Боюсь, что твоё знакомство с обычаями демонов – моя вина.

– Я никогда не обвиняла тебя, что ты не выступила против Харкии. Нам было по семнадцать, никому из нас не следовало этого делать. Ты проявила здравый смысл. Из-за меня чуть не лишился жизни Белор, потому что был мне предан и пошёл со мной. Если бы ты была с нами, это бы нас не спасло. Метия ответила, не поворачиваясь: – Мне жаль, что я с вами не пошла. Я не думаю, что смогла бы, даже и сейчас, но мне жаль.

– Здесь не о чем жалеть. У нас у всех свои страхи, но если тебе нужно прощение – прости себя. Я тебя простила давно. Садись и не принимай случайные оговорки близко к сердцу.

Метия села, оправив платье нервным движением, и её пальцы пробежали по парче и тронули золотые булавки – очень похоже на то движение, которым Келейос прикасалась для уверенности к оружию. – Чему ты улыбаешься? – Ничего особенного – различие и сходство. – Ты не можешь сочетаться с ним – он же чёрный целитель.

– Ты сочеталась с советником Несбитом. Он почитает тех же богов, что и любой чёрный целитель. И он оставил меня в цепях с рунами на Сером Острове на съедение первой попавшейся нечисти. – Нет, он бы так не сделал. – Именно так он и сделал. Давно ли он навещал Ллевеллин, свою собственную дочь? Метия отвернулась.

– Больше двух лет назад, Метия. Он не возвращается. И все потому, что у неё глаза меняют цвет с голубого на эльфийский зелёный, потому что она, по его мнению, похожа на полукровку, а его дочь быть таковой не может.

– Но он не чёрный целитель. Он не умеет приносить боль и смерть одним прикосновением. Я помню, что чёрное целительство убило нашу мать, чёрное целительство заставило её сгнить на наших глазах. Что бы сказала мать после твоего сочетания?

– Мать уже давно мертва и потому ничего не сказала бы. – Это жестоко.

– Так же, как хранить о ней свежую память в сердце. Ты достаточно горевала. Теперь хватит.

– Да кто ты такая, чтобы указывать мне, сколько горевать? Я все помню. Я не пророк, но это передо мной, как пророческий сон, ужасный и отчётливый. Келейос встала и отошла от сестры, усталая и злая. – Я тоже помню, Метия, но я себя не терзаю. Ты думаешь, что я оскорблю её память, сочетавшись с чёрным целителем? – А ты так не думаешь?

– Ладно, Метия, ты хочешь драки? Давай драться. Ты считаешь, что я недостаточно долго о ней горевала, что моя скорбь в чем-то не так сильна, как твоя, потому что я не вою об этом до сих пор. – Да, пусть Сиа простит меня, но это так. – Моим трауром стала месть. Я искала её и потерпела неудачу в семнадцать. Я просила тебя пойти со мной, но ты отказалась. Ты сказала, что убийство Харкии не вернёт жизнь матери. Пусть так, но и вечный траур тоже не вернёт.

– И мне оставить горе, потому что от него никакой пользы?

– Потому что ты зря тратишь энергию и силы. Метия встала.

– Я вижу, что сегодня мы ни к чему не придём. Она повернулась, чтобы уйти, но Келейос её остановила. Метия задрожала, но не попыталась стряхнуть её руки.

– Я видела, как свет умирал в глазах Харкии. Я видела, как вытекала из неё жизнь алым потоком. Она умерла от моей руки, и я была удовлетворена. Это не вернёт потерянного, но этого достаточно. Не будем ворошить прошлое, Метия. Харкия расплатилась своей жизнью и душой. Не думай больше об этом.

Когда голос Метии прозвучал вновь, он был напряжён и официален: – Ты сочетаешься с ним в любом случае.

– Да. – Когда?

– Как только можно будет закончить подготовку к пиру.

Метия засмеялась, но это прозвучало горько: – Пир уже почти готов. Сегодня – праздник середины лета. Да, устроим факельное шествие. Я присмотрю, чтобы твоё сочетание прошло как надо, сестра. И пусть оно будет сегодня вечером – темнота для этого лучше подходит. Она стряхнула руки Келейос и вышла. Келейос вернулась к столу и обнаружила, что аппетит у неё уже не тот, что был только что.

Глава 16 ВОПРОС МАГИИ

Тесный сумрак оружейной нарушали только металлические отблески факела на броне и оружии. Факел держал в иссохшей руке старый Баррок. Длинные седые волосы расположились мягкой короной вокруг лысой головы. Но синие глаза светились все той же ясной синевой глубокой воды, где ходит большая рыба.

– Оружие в хорошем состоянии, – заметила Келейос.

Он даже чуть напыжился от похвалы. – Стараюсь, хотя никто больше за ним не приходит. Но я стараюсь, чтобы оно всегда было в порядке, если вдруг понадобится.