Обет колдуньи

– Не удовлетворит, но сгодится. Она подступила вплотную и почти прошипела: – Прекрати! – Что прекратить?

– Смотреть на меня, как собака на кость. Улыбка стала шире:

– Я даже как-то не заметил. Прошу прощения. – Ты фальшивый насквозь! Я как вызванная выбираю: срок – сегодня, сразу после заката, оружие – магия.

Келейос повернулась, подобрала Счастливца, надела кинжалы и пошла вверх по главной лестнице замка. Белор и Тобин догнали её в коридоре рядом с одной из классных комнат. Бормотание голосов выкатилось под своды коридора. Резкий всплеск магии и взрыв детского смеха сообщили, что кончилось какое-то заклинание, Белору пришлось перейти на рысь, чтобы не отстать от Келейос. – Куда ты? – В кладовую. Их догнал Тобин.

– Ты же не собираешься вызвать и Фиделис? – Блестящая идея. – Она улыбнулась, но глаза оставались мрачными.

Белор положил ей руку на плечо, но она не остановилась.

– Келейос, ты не думаешь, что это слишком опрометчиво – два вызова в один день? По закону может получиться так, что тебе придётся сегодня выйти на два поединка. И второй ты наверняка проиграешь.

Она остановилась и обернулась к ним: – Я почти уверена, что Фиделис чуть не убила меня сегодня ночью. И мне надоело ждать доказательств, пока она плетёт интриги за моей спиной. Хочу видеть своих врагов перед собой на песках. Стряхнув руку Белора, она направилась дальше. Белор попытался с ней поспорить, уже проходя под южной аркой, ведущей в сад замка.

– Это глупо. Ты принимаешь решение под влиянием гнева.

– Может быть, но эту ошибку делаю я, а не ты. Тобин спокойным голосом произнёс: – Не делай этого, Келейос. Обычной насмешливой улыбки на его лице не было, оно стало серьёзным.

Сад трав отливал тысячей оттенков зеленого, от серебристо-серого до темно-лилового цвета листьев розмарина. Они прошли вслед за Келейос сквозь окрашенные в белое шпалеры в розарий. Аромат роз близкой сладостью наполнял летний день. Дорожки белого гравия скрещивались у фонтана, и каждая дорожка вела к воротам в изгороди. Белор сказал:

– Ты знаешь, я не согласен с правилом Совета насчёт необходимости ждать доказательств. Я говорил, что раньше тебя убьют – но два вызова в один день, Келейос! Это безумие.

Дальняя калитка вела в сад целителей. Клумбы стояли за своими круглыми оградами, окружённые каменными бордюрами. Посередине сада солнечные часы из мрамора и золота напоминали: не следует терять времени зря. Вдоль дорожки валялись лопаты и грабли, будто садовники бросили их в спешке. Дальняя калитка открылась, из неё появилось трое учеников, среди них Меландра.

Келейос не сразу заметила у неё под глазами тёмные круги. – Келейос, что случилось? Двое других – мальчик и девочка – молча смотрели круглыми глазами. Что-то стряслось. Мастер и два подмастерья прямо с тренировки – такое бывает не каждый день. – Мастер Фиделис в кладовой? Мелаидра не сразу кивнула, чувствуя, что поступает в чем-то неправильно. Ученики брызнули с дороги, как вспугнутые птицы, и последовали на почтительном расстоянии. Келейос обернулась: – Не ходите за нами.

Ученики застыли. Меландра кротко ответила: – Как скажешь, Келейос. Когда они подошли к двери, Белор и Тобин навалились на неё с двух сторон. Они прыгнули сзади, зная, что из-за потайных кинжалов хватать её в открытую – дело дохлое.

Они боролись, и Белор сквозь сжатые зубы сказал: – Думай, Келейос, думай! Возьми себя в руки. Веди себя как мастер, а не как подмастерье.

Она на мгновение застыла, глядя в небо. Дыхание было тяжёлым, со свистом, но она перестала вырываться. – Отпустите меня.

Они медленно поднялись и протянули ей руки. Она приняла их и сказала:

– Я с ней объяснюсь, но вызывать не буду. Это вас устроит?

Белор улыбнулся своей нежной улыбкой: – Очень.

Они встали за ней, как почётная стража, и пошли следом.

Вокруг здания сиял золотой свет, но внутри оно было прохладным и тенисто-сумрачным. В полумраке печи и светильники отбрасывали на пол светлые пятна. Воздух был напоён густым запахом трав. Пыльная сухость висящих пучков, влажный пар отваров – воздух просто густел от них. Как всегда, запахи кладовой напомнили Келейос о матери, но именно здесь она нашла колдунью.

Фиделис стояла у мельницы и накладывала в неё травы. Простое серое платье облегало тело, почти скользило по нему, более соблазнительное, чем любой ворох нижних юбок. Единственным украшением служила одинокая нитка жемчуга.

Ручку мельницы усердно крутил маленький ученик. Именно он их и заметил и побледнел – на белом лице карими островами остались глаза.

– В чем дело? – спросила Фиделис. В раздражении она повернулась и увидела Келейос. На лице её что-то вспыхнуло – страх, быть может, – но не совсем. Булькающий на огне горшок плюнул в пламя, и капля зашипела, а пламя полыхнуло. Мальчик подпрыгнул, и Фиделис сказала: – На сегодня все.

Мальчик медленно прошёл между ними двумя и, миновав Келейос, побежал.

У стенки что-то зашуршало, и на свет неуверенно выступили две девочки. Келейос спокойно сказала: – Пошли вон. Они исчезли.