Начав разговор, он сразу взял самый уверенный тон. Ничего не ответив, темнокожая женщина склонила голову к плечу, продолжая смотреть на него через твист-бокс.
– Я один, – улыбаясь, продолжил Бубба. – Вы не хотите поужинать со мной? Поговорить о том о сем?
Негритянка наконец отняла твист-бокс от глаз и взглянула на него в упор. Ее глаза были большими, с приятного оттенка белками и необычайно расширенными зрачками, вокруг которых почти не оставалось радужки. Насмотревшись на Буббу, она одарила его новой улыбкой.
– Кимми, – проговорила она низким голосом и протянула ему руку ладонью вниз.
Осторожно взяв руку чернокожей незнакомки, Бубба наклонился и легко прикоснулся к ее пальцам губами.
– Какое чудесное имя. Вы разрешите мне посмотреть в ваш твист-бокс?
– Прошу вас.
Усевшись в соседнее кресло, Бубба взял ручку лорнета, поданного ему негритянкой. Из рукоятки твист-бокса тянулся тонкий гибкий провод и исчезал в полу. Бубба приложил окуляры твист-бокса к глазам и посмотрел на Кимми.
Лицо, которое он увидел перед собой, словно сошло с экрана мультипликационного фильма. Струящиеся по волосам Кимми бусины мягкого цвета обтекали ее обнаженные плечи, кружились около щек и стремились к губам. Он опустил твист-бокс ниже вдоль лилейного изгиба ее шеи к груди, вздымающейся под низким лифом розового шелкового вечернего платья без бретелек. Внезапно шелк платья растаял, открыв великолепие форм Кимми, и Бубба почувствовал, как отчаянно у него забилось сердце. Его взгляд скользнул еще ниже, по мягкому темному всхолмию живота к покрытому крутыми завитками таинству лона. Он смотрел на нее и Знал. Период Кимми соответствовал наилучшему моменту для зачатия. Член Буббы напрягся.
– Хорошенького понемножку, дорогой Бубба, – проворковала Кимми и выхватила из его пальцев ручку твист-бокса. – Тебе еще рано засматриваться на сладенькое. Признайся, ты пришел сюда со старшим братом?
Кимми говорила почти в точности как Джиджи.
– Нет, – ответил Бубба. – Я тут впервые, – добавил он неуверенно. – Сегодня на улице так холодно, неправда ли? Холод и ветер ужасный.
– Ну что ж, прежде чем наступит лето, всегда бывает зима. Итак, ты приглашаешь меня на ужин?
– Да.
– Я согласна. Но каждый платит за себя, чтобы потом не было проблем. Сдается мне, что я могу купить тебя и продать, Бубба-душка.
– Хорошо, как скажешь, Кимми. Ты уже смотрела новую пленку Вилли Тейза? Говорят, там есть что-то про Мэнчайла.
Кимми улыбнулась и вместо ответа сама задала ему вопрос:
– Ты интересуешься Мэнчайлом, Бубба? Как, по-твоему, его правильно убили?
– Сам я его ни разу не видел. Но думаю, что в том, что он говорил, есть смысл. Бопперы хотят жить вместе с людьми, и они имеют на это право.
Кимми сухо улыбнулась.
– Но кто даст нам гарантию, что роботы не испортят наши гены настолько, что раса человека просто вымрет? Может быть, именно этого они и хотят. Мне симпатичен тот новый эгалитаризм, который проповедовал Мэнчайл, но мужчина, за неделю оплодотворяющий десять женщин, вызывает у меня сомнения. И эти дети Мэнчайла, появляющиеся на свет через девять дней, – все это настораживает.
Кимми внимательно посмотрела на Буббу. Неужели она догадалась, что он человекобоп? Кто она такая – агент Гимми? В животе у Буббы снова сильно заурчало. Чтобы скрыть смущение, он взял не глядя одну из цефакассет, вложил ее в плеер цефаскопа и надел на голову троды, представляющие собой эластичную ленту с металлическими контактами. Как только троды оказались у Буббы на голове, плейер включился сам собой.
Бубба ощутил во всем теле в разных местах покалывание, словно цефаскоп знакомился с его нервной системой и проверял ее активность. Затем последовали серии разрозненных звуков и цветовых пятен, после чего комната внезапно исчезла, словно разлетелась на куски. Перед ним появился симпатичный, располагающий к себе мужчина и заговорил с заметным южным акцентом:
– В своей жизни я встречался с разными людьми, с черными и желтыми, но у всех них я видел одно и то же – любой человек желает своему ребенку добра. Как это просто, то, что поддерживает жизнь в расе, эта забота о своем ребенке. И у бопперов, которых вы ненавидите, все это тоже есть, все то же самое!