Обещания, которые мы собирались сдержать

Это часть очарования Сильви, она ведет себя так, будто все ее ненавидят, потому что она грубая, как остальные члены семьи, но это не так. На самом деле она милая. Вдумчивая. Уязвимая. Сломанная.

Такая сломанная.

Я — ремонтник. Может быть, это потому, что мой отец всю мою жизнь был таким явно дерьмовым по отношению к моей матери, и я всегда была рядом, чтобы подбирать осколки. Предлагал ей утешение, когда он этого не делал. Когда она, наконец, набралась смелости и развелась с этой задницей, я поддержал ее. Отцу это не нравилось.

Ни капельки.

— Хэй. — Мягкий голос Сильви прорвался сквозь мои мысли, ее рука на моей щеке вернула меня в настоящее. — Хочешь пойти потанцевать?

— Я не танцую. — Я позволил своему взгляду медленно окинуть ее. Оценивая ее красоту, то, как по — другому она выглядит сегодня. Большая разница с той униформой, которую мы всегда носим.

— Ну же. — Она трется об меня, мягкое прижатие ее сисек к моей груди заставляет мою кровь горячиться. — Пожалуйста?

— Я не знаю… — Я бы предпочел улизнуть куда — нибудь с ней наедине, но какой смысл весь день готовиться к вечеринке, чтобы потом бросить ее, даже не начав?

Я собираюсь остаться. Хотя бы ненадолго.

Она надевает губы, эти рубиново — красные губы чертовски соблазнительны. — Ты не сделаешь это для меня?

Легкая дрожь в ее голосе заставляет меня немедленно капитулировать. — Хорошо.

Ее улыбка удовольствия — выстрел прямо в мой член. — Пойдем!

Сильви хватает меня за руку и ведет в толпу, где большинство посетителей вечеринки танцуют, зажав в руках бутылки пива или стаканы. Почти все в костюмах, а некоторых я даже не узнаю.

Но я не могу беспокоиться ни о ком другом. Не тогда, когда красивая блондинка танцует вокруг меня, ее легкое тело двигается, а я стою как идиот и позволяю ей делать все, что она хочет.

— Ты не танцуешь, Спенсер, — укоряет она меня в какой — то момент, перекрикивая музыку. Мы здесь уже как минимум двадцать минут, а может и больше, и она не дает мне никаких намеков на то, что собирается прекратить танцевать или пить.

— Я же говорил тебе, что не танцую, Сильви, — стоически напоминаю я ей, заставляя ее улыбнуться.

— Всегда такой серьезный. — Она откидывает волосы назад, и крылья, которые она носит, дрожат от этого движения. — Разве ты не знаешь, как нужно отрываться и веселиться?

— Я веселюсь, — настаиваю я, заставляя ее смеяться. Мне больше ничего не нужно делать. Просто напиться и смотреть на эту девушку. Это все, что мне нужно сегодня вечером.

— Ты мог бы хотя бы прикоснуться ко мне, — пробормотала она. Я обхватываю рукой ее стройную талию, и когда моя рука ложится на ее бедро, она мурлычет от удовольствия. — Все всегда боятся прикасаться ко мне.

— Правда.

Она кивает, двигая телом в такт. Сильви обладает естественной грацией. Я знаю, что ее младшая сестра — настоящая балерина в семье, но Сильви могла бы стать такой же хорошей при правильном обучении. — Они думают, что я сломаюсь. Ты единственный, кто относится ко мне как к нормальному человеку, клянусь.

Только потому, что я отказываюсь верить во всю ту чушь, которую она несет о том, что ее мама пыталась ее убить. Я хочу ей верить, но я также знаю, что Сильви мелодраматична. Ее брат много раз жаловался мне на то, что она несется и говорит самое безумное дерьмо.

Я сам был свидетелем того, как она говорит всякую чушь. Я не знаю, откуда она это берет.

— Ты сильнее, чем все думают, — говорю я ей. Я знаю, что ей нравится греться в лучах моего одобрения. Никто не дает ей позитивных подтверждений. Учителя и персонал боятся ее и по большей части не задают вопросов о том, что она говорит или делает. А ее семья относится к ней в основном как к мусору. Да, Уит присматривает за ней, но он также жесток с ней. Утверждает, что ей это нужно.

Я думаю, он слишком строг к ней. Я также думаю, что ее мать — конченная сука. Ее отец пренебрегает ею. А все остальные, кто ходит в эту школу, — чертовы трусы, они боятся даже заговорить с ней, опасаясь перечить наследнице Ланкастеров.

Сильви меня не пугает. Не в этом смысле. А вот мои чувства к ней?

Иногда они подкрадываются ко мне поздно ночью, когда я не могу уснуть, и заставляют мою грудь болеть.

— Мне нравится, что ты считаешь меня сильной. — Она широко улыбается и откидывает голову назад, глядя на звезды, поскольку над этой частью здания нет крыши. — Ты заставляешь меня чувствовать себя еще сильнее.

Это ведь должно что — то значить? Я хочу поднять ее, а не опускать. Хотя Уит, наверное, надрал бы мне задницу, если бы узнал обо всем, что я делаю с его младшей сестрой. Он едва терпит, когда я провожу с ней время, и он не знает и половины правды.

Я переместил руку с ее бедра на задницу, притягивая ее ближе к себе. Даже лист бумаги не может проскользнуть между нами, и она смотрит на меня ледяным голубым взглядом, ее темные губы приоткрыты. — Что ты делаешь?

— Ты сказала, что я тебя не трогаю. — Я сжимаю ее задницу, которая идеально ложится в мою руку. — И вот я здесь. Прикасаюсь к тебе.