Обещание страсти

— Да. И знаю, что Лукас не стал бы возражать. — Кизия знала, что может доверять Алехандро. И это был прекрасный вечер. И ей отчаянно не хотелось оставаться одной… Это Рождество! «Ведь это Рождество!» — внезапно остро ощутила Кизия. Рождество — время, которое проводят с семьей, друзьями и людьми, которых любят. Время, когда дети и большие собаки бегают по дому и играют обертками от подарков… Вместо этого Кизия разослала подарки по почте: Эдварду — набор ничем не примечательных книжек для его библиотеки. Тете Хил в Лондон — полосатые французские половики для ее огромной коллекции. В ответ Хилари прислала ей духи и шарф от Харди Амис. Эдвард подарил браслет, который был ей велик и совсем не в ее стиле. Тоти прислала шапочку собственной вязки, которая не подходила ни к одному наряду, а по размеру годилась десятилетней девочке. Тоти состарилась. И все остальные тоже не помолодели. И этот бессмысленный обмен подарками всего лишь ритуал, мертвая традиция, а не веление сердца. И Кизия обрадовалась, что они с Алехандро сегодня не размахивали подарками, а подарили друг другу нечто гораздо большее. Они подарили друг другу свою дружбу. Поэтому Кизия хотела, чтобы он остался. У нее вдруг появилось странное чувство, что Алехандро только ее друг — не ее и Люка, а только ее. Кизия вздохнула и посмотрела на растянувшегося рядом Алехандро.

— Ты останешься?

— С удовольствием. — Алехандро приоткрыл один глаз, потом взял Кизию за руку и пожал ее. — Ты, должно быть, сошла с ума, но ты все же прекрасна.

— Спасибо.

Она нежно поцеловала его в лоб, поднялась с пола и пошла в холл, чтобы найти для него простыни. Через несколько минут она мягко закрыла дверь в его комнату, в последний раз прошептав: «Веселого Рождества!», что означало: «Спасибо!»

Глава 24

Кизия решила пройтись по магазинам. Ей надоело все время сидеть дома и ждать Люка. Это сводило ее с ума. Она побродила по огромному торговому центру Бенделла, потом прошлась по магазинчикам на Мэдисон-авеню. И первое, что увидела, войдя в квартиру, — открытый чемодан Люка; вокруг на полу валялись его вещи: щетка, расческа, бритва, смятые рубашки и свитера, две сломанные сигары, запутанный в клубок ремень и одинокий ботинок, чья пара, по-видимому, исчезла навсегда. В общем, Люк был дома.

Он разговаривал по телефону. Увидев Кизию, помахал ей рукой и улыбнулся — своей неотразимой широкой улыбкой. Кизия ответила такой же улыбкой, быстро подошла к нему и обвила руками его широкие плечи. Ей сразу стало так хорошо — просто потому, что она снова обнимала его. Он такой большой и красивый, от него так приятно веет свежестью, и у него такие шелковистые волосы с мягкими завитками на шее… Кизия была счастлива. Люк положил телефонную трубку и повернулся к ней, потом взял ее лицо в свои ладони и с любовью посмотрел в глаза.

— Боже, милая, как хорошо быть рядом с тобой… — Его глаза лихорадочно блестели, а руки сжимали ее лицо.

— Дорогой, я ужасно скучала по тебе!

— Я тоже, малышка. Мне очень жаль, что так получилось с Рождеством. — Люк наклонился к груди Кизии и нежно поцеловал.

— Я так рада, что ты дома… А Рождество было прекрасным. Даже без тебя. Алехандро заботился обо мне как брат.

— Он хороший человек.

— Да, так и есть. — Но мысли Кизии были далеки от Алехандро Видала. Они были заполнены человеком, на которого она сейчас смотрела. Лукас Джонс был ее мужчиной. А она была его женщиной — лучшее чувство из всех, какое она когда-нибудь знала. — О Господи, Лукас, как же я скучала по тебе!

Люк счастливо засмеялся, вскочил на ноги и, как ребенка, взял Кизию на руки. Потом, ни слова не говоря, крепко поцеловал в губы и понес в спальню. Он шел, не разбирая дороги, прямо по одежде, по своим сигарам, ногой распахнул дверь, положил Кизию на постель и быстро и мощно доказал ей свое присутствие. Да, Люк действительно был дома.

Он привез ей редкой красоты бирюзовый браслет, изготовленный индейцами племени навахо. Увидев ее рождественские подарки. Люк долго хохотал… а потом сразу притих, взяв в руки книгу отца. Он понял, что такой подарок означал для Кизии, и почувствован, как у него защипало глаза. Он только посмотрел на нее и кивнул, выражение его глаз было очень серьезным. Они нежно и благодарно поцеловались.

Через час, держа в руке стакан с бурбоном, Люк пошел звонить. А еще через полчаса сказал, что должен уйти. Вернулся домой только в девять вечера и снова засел за телефон. Когда наконец в два часа ночи добрался до постели, Кизия давно спала. Проснувшись утром, она увидела, что Люк уже встал и успел одеться. С тех пор начались сумбурные, напряженные дни. Человек в клетчатой куртке теперь ни на шаг не отставал от Люка. Даже Кизия его заметила.

— Боже мой, Люк, я чувствую себя ужасно. Вчера мы опять не успели поговорить.. Ты снова уходишь?