Обещание сердца

Печально, когда лучшей частью европейского турне оказывается перелет. Конечно, я знал, что еду вовсе не на пикник, но полагал, что хоть отчасти буду готов к тому, что меня ждет в пути. Как же я ошибался. Я проспал весь полет, проснулся, полный надежды и оптимизма, а потом мысленно подготовился к ждущему впереди испытанию, как привык делать еще в старые добрые времена – перед большим прыжком или трюком. Это работало… пока мы не приземлились.

Когда самолет проехал по посадочной полосе и остановился, людей будто бы охватило безумство. Даже попутчики из бизнес-класса решили посоревноваться за право поскорее вскочить с места, подхватить ручную кладь и протолкнуться вперед только для того, чтобы застыть возле выхода в ожидании открытия дверей. Проход загородили чьи-то ноги и сумки.

Я так и сидел в кресле, чувствуя, как внутри все переворачивается. Наконец, самолет почти опустел. Кто-то мягко коснулся моей руки:

– Сэр?

– Не люблю толпы.

– Понимаю.

Я надел солнцезащитные очки и взял белую трость и кожаную сумку, в которой лежали ноутбук, телефон, паспорт и несколько специальных устройств для слепых. Все жизненно необходимое.

– Я могу вам чем-то помочь? Или позвать кого-нибудь к выходу?

Слово «да» так и вертелось на языке, однако я установил для себя три незыблемых правила:

1. Не пропускать ни один концерт;

2. Не отсиживаться в отелях;

3. Не просить о помощи без крайней необходимости.

Я решил, что должен как можно чаще действовать самостоятельно. Иначе какой смысл в путешествии?

– Нет, спасибо. Я справлюсь.

Я вышел из самолета и с помощью трости определил ширину туннеля, ведущего к зданию аэропорта. Внутри было тихо и безопасно. Но когда проход закончился и передо мной предстал международный аэропорт Вены, то я с прославленной уверенностью Харлана осознал, что оказался в полной заднице.

Я словно врезался в стену звука. Нет, очутился в громыхающей пещере. Какофония обрушилась на меня со всевозможных углов и направлений, искажая размеры пространства и полностью уничтожая всякую надежду как-то ориентироваться.

Грудь сдавило от страха. Я застыл и крепче сжал трость во вспотевшей ладони. С чего я взял, что это чертовски хорошая идея? Почему решил, что справлюсь? Нет и еще раз нет! Мне это не по силам. Я вышел из самолета меньше минуты назад, а уже считал свою затею неосуществимой.

Нет! Вдохнув через нос, я попытался отбросить мысль, что чувствовал себя точно так же тогда, стоя на утесе Ла Кебрада в Акапулько и собираясь с духом перед прыжком.

Я вздрогнул, когда моей руки коснулась чья-то нежная ладонь.

– Вы сейчас на третьем уровне, – пояснила женщина. Стюардесса из самолета. – Уровень – это широкий, прямой коридор. В конце находится таможня, а дальше лифты. Вам нужно будет спуститься на первый уровень, чтобы получить багаж. Потом вы сможете найти поезд или…

– Такси, – добавил я, подавляя панику.

– Да, такси. Позвольте пригласить сотрудника помочь вам.

– Нет-нет, спасибо, – отказался я. Теперь, когда я хотя бы приблизительно представлял, где нахожусь и куда нужно двигаться, мне стало немного лучше. – Благодарю, я справлюсь.

– На самом деле, это не проблема.

Внутри меня вспыхнуло раздражение – вечный и непримиримый враг, который постоянно насмехался надо мной и скалил зубы. «Думаешь, сможешь меня победить? Просто подожди, и сам все поймешь».

– Я справлюсь, – стиснув зубы, повторил я и выдавил улыбку.

Но черт возьми… Черта на песке между тем местом, где я был и куда стремился ради Шарлотты, казалась такой длинной и глубокой, что даже я видел ее за милю.

– Если вы настаиваете, сэр, – сдалась стюардесса. – Приятно провести время в Вене.

«Я справлюсь. Просто нужно взять и сделать, как говорят в рекламе».

Я двинулся вперед, постукивая тростью перед собой и не встречая никаких преград. Венский аэропорт был колоссальных размеров. Я почти физически чувствовал, как он окружает меня со всех сторон, и от этого начинал потеть и покрывался холодными мурашками одновременно. Я не знал, как назвать охватившую меня тревогу: противоположность клаустрофобии, но с теми же оттенками паники. Из громкоговорителей над головой раздавались объявления на немецком, французском и английском. Кругом звучали разговоры, сливавшиеся в фоновый шум, хотя порой из общего гула выплывали отдельные слова и фразы, становясь громче, а после затихая, когда люди проходили мимо. Много людей. Чертовски много. Я вылетел ночным рейсом, поэтому в Австрии сейчас было девять утра. Начало нового дня. Создавалось ощущение, что в этот час в гулких залах аэропорта толпились все жители страны.