Обещаю быть твоей

Я во второй раз рассказываю этим соплякам, что стряслось. Каждый из них не старше меня, да и видно, что их сюда отправили чисто взять показания, а еще может сказали, что делать, если я вдруг начну винить своего мужа. Почему-то мне кажется, что Игорь уже поработал, потому что парни выглядят обескураженными и жутко растерянными. Ну да, конечно, у меня просто шок, и я не понимаю что несу.

— Знаете, — останавливаю их, когда они говорят, что придут в следующий раз. — Забудьте все, что я вам сказала. У меня нет тех, кто желает мне зла. И никаких доказательств причастности бывшего мужа тоже нет.

— Вы уверены? — уточняют они более оживленно.

— Да, уверена.

— Вы ведь понимаете, что дача ложных показаний…

— Я ничего помню, ладно? И была не в себе, — улыбаюсь, превозмогая боль. — Просто напишите там у себя, что жертва ничего не знает.

Мне кажется, они выдохнули как-то даже синхронно. Успокоились, когда я так сказала и со спокойной душой ушли. Правда, на этом расспросы не закончились, потому что после пришла Настя. Вот уж кто не поверил, что я ничего не помню и не знаю.

— Привет, — она говорит едва слышно, садится рядом с кроватью. — Как ты?

— Как фаршированная яблоками утка, — состояние хуже некуда, но я пытаюсь шутить.

Собираюсь с мыслями, думаю, как сообщить ей, что ничего не знаю.

— Они ничего мне не говорят, — говорю как можно убедительней. — Я помню только как в меня стреляли.

— А кто это сделал, знаешь?

— Понятия не имею. Он был одет в черное, в маске. Я даже не знаю, как он оказался в квартире, у меня ведь хороший замок и окна я всегда закрываю.

Я говорю прерывисто и с паузами, пытаюсь врать, хотя это всегда получалось у меня жутко плохо. Особенно когда врать приходилось Насте. Она самая моя близкая подруга. Ее мать заменила мне мою, которой у меня никогда не было. И вот теперь мне приходится делать вид, что я ничего не знаю, что все в порядке и что случившееся — едва ли не нелепое стечение обстоятельств.

— Стас думает, что это как-то связано с его сестрой.

— С Олей? При чем здесь она?

Я искренне надеюсь, что смогла передать недоумение.

— Я не знаю. Он говорит, что сестра куда-то влезла, а ты вместе с ней.

— Нет. Ничего такого не было. Мы общались, да и то в последнее время не так близко, у меня мало времени было, я же салон расширяла. Я как-то не верю, что это с Олей связано.

— Меня допрашивали, — признается она. — Интересовались, были ли у тебя мужчины и показывали фотографию того, кто тебя принес. Ты его помнишь?

Конечно, я его помню. Но вслух говорю совершенно другое.

— Я помню, что меня кто-то нес. Что-то шептал, помню, как бережно посадили в авто, а дальше тьма.

— Ты не знаешь, кто это был?

— Нет. Но он спугнул того, кто в меня стрелял. Тот мужчина, что меня спас не может быть тем, кто в меня стрелял. Это точно.

Я вру до конца, но подставлять Богдана не имею права. Вообще сейчас хочется вернуть следователей и настучать им по голове за то, что они мне ничего не сказали. Богдан у них в подозреваемых?

— Я так и не сообщила Игорю, — говорит она. — Хотела, но потом подумала, что лучше спросить у тебя.

К этому моменту я настолько завралась и распереживалась за Богдана, что просто не выдерживаю и ехидно замечаю:

— Я думаю, он и так знает.

— Он не приходил.

— Ты так наивна, Настя. Если кто и виноват в случившемся, то только он.

Я сглатываю, понимая, что все сказанное ранее теперь кажется полной чушью. Я пыталась ей врать, правда пыталась, но после того, как она сообщила, что ищут Богдана и подозревают тоже его, не могу больше молчать. Пусть она что-то сделает, скажет тем двум идиотам, что меня допрашивали, что он ни в чем не виноват, потому что ко мне они вряд ли придут.

— Не понимаю, но ведь вы разошлись, у него другая семья, а ты…

— Знаешь почему мы развелись? Я не смогла родить ребенка, и он изменил мне. Переспал с какой-то там секретаршей и она залетела, прикинь? Сразу же! Он узнал, что у него будет сын, и мы развелись, но он вернулся через год, Настя. Говорил, что любит, что хочет, что все осознал.

— И ты ему поверила.

Настя не спрашивает, а утверждает. Я слишком сильно заигралась. Делала вид, что страдаю, когда была с Богданом и улыбалась, когда мы расстались. Я была несчастной брошенкой, хотя на самом деле у меня давно было другой. Теперь я чувствую себя предательницей, но понимаю, что объяснить Насте все не смогу. Слишком больно, слишком… тяжело. Поэтому я улыбаюсь и вслух говорю:

— Поверила. Он говорил, что уже на стадии развода с женой, что ребенка он заберет и мы будем жить втроем. Я была согласна даже на это! Господи, какая я дура. Я узнала, что он не разводится, когда его жена пришла ко мне на третьем месяце беременности. Мы тогда уже около полугода были вместе, он ночевал у меня чаще, чем дома, приезжал на обед, ужин, у нас был второй медовый месяц, и я верила!