Обещай мне рай

— Я не желаю больше стоять здесь, — захныкала она. — Мои бедные ножки устали. Хочу чашечку горячего шоколада и мягкую перину, на которую можно лечь. И немедленно! Хватит болтать с этим толстяком. И постарайся наилучшим образом проявить свои способности! Иначе сильно пожалеешь…

Портье гостиницы фыркнул и сочувственно похлопал Томаса по спине. Затем поспешно сказал:

— Бери ключи, приятель, и поскорее уводи эту старую ведьму!

— Я не знаю — то ли аплодировать тебе, то ли сгорать от стыда за твое поведение, — сказал Томас, как только они оказались в маленькой комнате.

— Что ты болтаешь? Вспомни, как сам вел себя. Ты способен шокировать кого угодно! Как ты мог нести такое…

— Так же легко, как и ты. Я имею в виду альфонса.

— Я слышала такое выражение на парижских улицах, — ответила Кэт.

— Надеюсь, что так! — На губах его промелькнула улыбка.

— Хотя вполне возможно, что и от тебя. Ты не очень-то подходящая компания для невинной девушки.

В глазах Томаса появился задорный блеск. Желая подвигнуть его к очередной, доставляющей удовольствие словесной баталии, Кэт продолжила:

— Я просто не знала, куда деваться, когда слышала подобные вольности. Ты слишком безнравственный человек. Приличной женщине опасно находиться рядом с тобой. И не надо лицемерить! От тебя вполне можно услышать и более крепкие выражения…

Однако все пошло не так, как хотелось. Попытки вовлечь Томаса в словесную перепалку потерпели явную неудачу. Его веселое настроение куда-то исчезло. Кэт сразу заметила это, хотя на губах его оставалось некое подобие улыбки.

— Ты, как всегда, права. Я просто пытался развлечь тебя. Хотя, конечно, все это больше походило на балаган.

Она не предполагала, что ее необдуманно сказанные слова так глубоко ранят Томаса. Однако в его взгляде виднелась боль. Кэт протянула к нему руку.

— Томас, извини, я погорячилась! На самом деле ты совсем не такой! — сказала она убедительно.

Внезапно в мозгу у него прояснилось. Он понял, почему Кэт в конце концов смирилась с его скандальным прошлым, с позорной сценой с Дафной, с его интрижками за рубежом, считая их «необходимыми». Она воспринимала его как некоего героя! Создала себе иллюзию, стараясь облагородить его поступки.

«Боже, — с горечью подумал он, — вероятно, она могла бы оправдать и то, что произошло с маленьким сыном Мариэтты Леон». Хотя за это он должен быть сурово наказан.

Томас не нуждался в сочувствии Кэт. Лучше бы она воспринимала его таким, каким он был на самом деле. Вовсе незачем идеализировать его и возводить на пьедестал. Он не достоин этого.

Томас посмотрел в ее глаза, прижимая руки к бокам, чтобы они не могли выдать его желания привлечь ее к себе, и сказал:

— Ты права. Я действительно неподходящая компания для невинных девушек, поэтому предпочитаю опытных женщин. Поведение девчонок, безусловно, привлекает своей непосредственностью, но я в большей степени ценю в своих партнершах иные качества.

Каждое слово произносилось отчетливо и спокойно, однако, этот тон не соответствовал напряженной позе Томаса в ожидании неизбежной реакции Кэт. Но та молчала.

— Послушай, Кэт, — печально произнес он голосом, полным отчаяния. — Ты думаешь, что все эти истории обо мне — только слухи, потому что я с начала нашего знакомства предстал перед тобой этаким сельским простаком? Возможно, общество приукрашивает некоторые подробности моих похождений, однако при этом не отрицается сам их факт.

Кэт чувствовала боль в его голосе. Страдание Томаса было почти ощутимо. Ей совсем не нравилось то, что сейчас происходило.

— Не надо так говорить, — возразила она.

Томас понял, что она таким образом просила его взять назад свои высказывания. Иначе почему она произнесла эти слова таким жалостливым тоном? Он тяжело вздохнул. Она не хочет слышать правду о нем, это очевидно. Настроение его стало еще более мрачным.

Каждое ее высказывание наносило удар по его пламенным надеждам, по его сумасбродным мечтам. Каждая попытка отрицать его прошлое лишь укрепляла и без того неприступную стену, разделявшую их, которую он тщетно пытался разрушить. Лучше покончить со своей надеждой сейчас, даже если это будет означать крах ее иллюзии. По крайней мере их отношения сделаются более честными.

— Знаешь, почему я был призван на службу его величества во Франции? Это забавная, хотя и весьма сомнительная история. Тем не менее ты выбрала для себя роль соблазнительницы, и тебе следовало бы послушать ее. Нет, я даже настаиваю на этом. Это послужит дальнейшему твоему обучению.

Он помолчал, печально глядя на нее.

— Я не сделался отшельником, Кэт. Все двери были по-прежнему открыты для меня. При всех моих грехах я светский человек. Нет, Кэт. Я оставил лондонское общество, потому что оно не позволяло мне — как лучше выразиться? — следовать своим низменным порывам, слишком ограничивало меня. Да, Кэт, оно не могло предложить мне развлечения, которых я жаждал. — Он с трудом произносил эти слова, и его голос понизился до хрипловатого шепота.

— Томас, не надо…