Обещай мне чудо

Александр кинул взгляд к подножью холма и увидел в отдалении фигуру Катарины, входившей в фруктовый сад, затем она скрылась за деревьями. Неужели она действительно думает, что в его силах не допустить фон Меклена к долине Карабас. Как он сожалел, что не мог сделать этого. Она слишком много пережила во время войны, став свидетельницей несчетных жестокостей, которые совершали люди. К своему удивлению, он обнаружил, что хочет защитить ее. И хочет услышать ее смех, увидеть в ее прекрасных глазах радость вместо печали и горя и услышать, как этот мелодичный голос издает стон наслаждения. Он открыл в себе неожиданное желание показать ей однажды, всего лишь раз, что мужчина не всегда приносит боль.

А потом он скажет ей, чтобы она уехала…

Катарина спустилась с холма и решительно направилась в сад. Она удержалась от соблазна оглянуться, чтобы посмотреть, наблюдает ли за ней Александр, но на всякий случай держалась очень прямо. Не следовало позволять звукам его голоса, сулящего наслаждение и чудо, проникнуть ей в сознание и порхать там экзотической птицей.

Она потерла руку о юбку, чтобы стереть воспоминания о его прикосновении, но все же продолжала ощущать тепло его плоти, когда его рука сжимала ее ладонь. Черт бы побрал этого дурака! Чего он надеялся добиться своими глупостями? И вся эта болтовня о вещах, не существующих в природе, когда так много необходимо сделать. Она вполголоса пробормотала еще одно ругательство. Чудо не удержит фон Меклена от нападения. А наслаждение…

Катарина ударилась ногой о яблоневый пень, чуть снова не выругалась от боли, но сдержалась и обратила свое раздражение на себя.

«Уймись! Его обещание чуда имеет такую же цену, как обещания любого другого мужчины, – ругала она себя, потирая через тонкую туфлю пальцы. – А это ровным счетом ничего не значит. Обещания мужчин всегда иллюзорны». И как бы Александр ни старался расстроить планы фон Меклена, она нисколько не сомневалась, что ее брат узнает об этом и заставит всех окружающих дорого заплатить. Ей довелось испытать мстительность фон Меклена, и она не сомневалась, что одним человеком он не ограничится.

Она продолжала путь, но шла теперь медленнее, чуть прихрамывая, в то время как бег мыслей, наоборот, ускорился. Зрели разные планы и тотчас же отвергались. В ее сознании постоянно возникали слова чудо и иллюзия, но она отбрасывала их. Только сила и войска могут отбить охоту у ее гнусного братца соваться в долину Карабас. А у нее почти не было первого и совсем не было второго. Слишком плохо, но она не в состоянии создать видимость, будто обладает и тем и другим.

Последнее потрепанное дерево фруктового сада прочно стояло у двух деревянных обломков, которые когда-то держали ворота. Она остановилась. Иллюзия. Она оказалась на том же самом месте, где когда-то стоял отец Александра, повернувшись лицом к поместью Леве, широко раскинув руки, словно собирался обнять все земли долины Карабас, и рассказывал ей, каким будет будущее. Вильгельм, старший, получит мельницу, Виктор, тихий, трезвый, рассудительный, должен унаследовать все земли между Мулом и рекой Карабас, а Александр…

Он помедлил тогда, глаза его блеснули и, прищурившись, обратились в сторону белых башен крепости Алте-Весте. Его сыну-солдату необходим вызов, заметил он. Мельницы и фермы хороши для других сыновей, но для младшего – вызов Алте-Весте. В старой крепости когда-то жили могущественные лорды Карабаса, само имя которых держало нападающих в страхе. Отец Александра вздохнул и покачал головой, затем с улыбкой любящего родителя добавил, что Александру в конце концов понадобится место, чтобы разместить свой гарнизон.

Тот мир теперь казался ей сном. Печаль охватила Катарину при этом воспоминании. Никого из них не осталось, Вильгельм, Виктор, их отец – все они умерли. Александр даже не попросил показать, где они похоронены.

И все изменилось или было разрушено. Ее взгляд скользнул к башням Алте-Весте. Почти все. Алте-Весте стояла сейчас так же, как и тогда, в молчании ожидая гарнизона Александра. Или лорда Карабаса.

Катарина продолжила путь и вошла в сад, где, как она знала, найдет Франца и свою милую Изабо. Полный радостного удивления смешок встретил Катарину, когда она ступила под тяжелые сплетенные ветви винограда и шагнула на мягкую поросшую травой тропу, которая, извиваясь, пробегала мимо аккуратных грядок, за которыми любовно ухаживал Франц. Она дала себе слово, что никто из них не заметит ее волнения.

– Мама, мама, посмотри! – раздался голосок Изабо из-за груды сухих стеблей. Послышался шорох сухих листьев, затем появились светло-каштановые волосы, широко раскрытые глаза и две ужасно грязные руки, бережно держащие огромный шар, пожалуй, слишком большой для сжимающих его ручек. Девчушка бросилась к ней, протянула трофей Катарине, словно то была бесценная жемчужина, которую преподносили королю. Франц стоял на расстоянии с улыбкой на лице.

– Это репа, – с благоговением произнесла Изабо, глаза ее внимательно рассматривали плод. – Франц позволил мне выкопать ее. Самой!