Обещай мне

Пожалуй, в этот момент впервые Корт сообразил, откуда проистекала странная неосведомленность Филиппы. В пансионе, конечно же, царили строгие пуританские взгляды незамужних леди. Книги по римской и греческой истории содержат массу иллюстраций, но фиговый листок прикрывает все самое интересное. Единственной, кто мог хоть как-то просветить Филиппу, была Белль, уже знакомая с таинствами супружеских отношений, но вряд ли той пришло в голову сделать это. Проклятие, подумал Корт, Филиппа знает о строении мужского тела меньше, чем монахиня! Что же будет, когда она увидит его голым, и притом без пресловутого фигового листка?

– Послушай, Филли… для тебя не секрет, конечно, что люди, живущие в браке, обычно обзаводятся детьми?

– Я знаю это! – воскликнула она, просияв радостной улыбкой. – Я жду не дождусь, когда у меня будет ребеночек. А ты?

– Да, конечно… – он замолчал, спешно подыскивая слова. – А Бланш и Беатриса… они объяснили тебе, как дети… э-э… откуда берутся дети?

Должно быть, вопрос показался Филиппе нелепым, потому что она засмеялась. :

– Конечно, объяснили! Как же могло быть иначе? Это слишком важная вещь, чтобы оставить меня в неведении. Я знаю, что иметь ребенка может не только замужняя женщина. В нашем пансионе была судомойка, такая хорошенькая… так вот, она забеременела, и когда это открылось, ее рассчитали. Кухарка и все другие служанки плакали и вели себя так, словно наступил Судный День. Мне было не по себе, и я обратилась сначала к одной из своих матушек, а потом и к другой. И, знаешь, каждая сказала одно и то же: глупая девчонка спала с сыном зеленщика. А мисс Бланш еще добавила, что никогда, ни в коем случае нельзя спать с мужчиной до первой брачной ночи. Если девушка позволяет себе такое, она обычно остается с младенцем, которого некому содержать, кроме нее самой.

Корт стоял, как громом пораженный, только что не приоткрыв от изумления рот. Ему стало ясно, чего испугалась Филиппа в ту ночь, когда они возвращались из театра. О Господи, она думала, что чуть было не позволила себе спать с мужчиной! Так, значит, с ней можно делать все что угодно, и она будет всерьез уверена, что это не закончится плохо, если только она не заснет.

Мысленно Корт послал проклятие в адрес безгрешных старых дев из лиллибриджского пансиона. Они учили воспитанниц всему, кроме главного – жизни. И все же он не мог до конца поверить в это и потому, приподняв лицо Филиппы за подбородок, заглянул ей в глаза. На него глянула чистейшая душа, не замутненная ни «греховным знанием», ни притворством. С минуту он решал, не раскрыть ли ей правду прямо сейчас… но будет ли это разумным? Лучше дождаться брачной ночи, и тогда… тогда она поймет, что физическая любовь – одно из наивысших благословений Бога.

Но Корт не намерен был оставлять ничего на усмотрение природы. В последующие дни он пользовался любой возможностью, чтобы остаться с невестой наедине. Ласки его постепенно становились все смелее, и она уже сама с все возрастающим желанием отвечала ему. Как он и ожидал, Филиппа находила совершенно естественным это ненавязчивое знакомство с наукой любви. Она отвечала Корту нетерпеливо, охотно, без ложной стыдливости.

На протяжении этих ослепительных и мучительных четырнадцати дней Корт охранял свое сокровище, как сторожевой пес. Кто бы ни приближался к Филиппе, он немедленно появлялся рядом, и весь вид его был исполнен скрытой угрозы. Кончилось тем, что ни один представитель мужского пола старше пятнадцати не смел приближаться к ней из страха получить оплеуху…

Кто-то потянул его за полу сюртука, и Корт вернулся к действительности.

– Signore, – сказал Кит, не подозревая, какого рода воспоминания он только что прервал, – бабушка послала меня сказать, что она устала и хочет вернуться. Еще она сказала, что нам всем не мешает вздремнуть.

– История повторяется, – с улыбкой заметил Корт вполголоса.

Он посмотрел на Филиппу, и чувство острой радости вдруг захлестнуло его. Ему захотелось обрести крылья и взмыть в небо, но он ограничился тем, что взял маленькую руку сына.

– Итак, мои усталые пилигримы, идите за мной, и я дам вам кров и пищу. На обед я заказал побольше сладкого – и никаких овощей! А что нам съесть на ужин, выберите сами.

– Как вы щедры и великодушны, добрый наш хозяин! – улыбнулась Филиппа.

– Добрый наш хозяин, добрый наш хозяин! – вторил ей Кит, вне себя от радости, что с овощами на время покончено.

Когда «Белокурая ведьма» вышла в море, оставив за кормой сонный рыбацкий городок Гиллсайд, на ее борту были экипаж из пяти матросов и три пассажира, младший из которых в этот момент обследовал палубу.

– Что за чудесная шхуна! – сказала Филиппа Уорбеку с искренним восхищением, когда двухмачтовое судно легко скользнуло прочь от пристани.

Они стояли на носу, наблюдая за тем, как режет отлогие волны изящный бушприт. В движении шхуна напоминала лебедя, грациозно и гордо плывущего вперед.

– Да, – кивнул Уорбек, с нежностью обводя взглядом судно. – Ее построили прямо здесь, в Гиллсайде. Представь себе, она способна делать десять узлов в час.

– А это много?