Обещай мне

– Возможно.

– Вы – заколдованная принцесса, которая спит уже сто лет, понапрасну ожидая поцелуя, который ее разбудит, – Корт протянул руку и высвободил белокурый локон, запутавшийся в трещине ивовой коры. – Скажите же, я прав?

– Сначала я была лесной нимфой, потом превратилась в пастушку и вот теперь – в принцессу, – заметила Филиппа с тихим смешком. – Все это далеко от правды, милорд. Я вижу, вы не слишком проницательны.

– Зовите меня просто Корт, – предложил он. – Лучшая подруга жены лучшего друга… я не сбился? Словом, узы, подобные этим, не нуждаются в церемониях.

– Совершенно верно, – согласилась Филиппа с преувеличенным простодушием. – Узы, подобные этим, делают людей почти родственниками. Возможно, мне стоит называть вас дядюшкой.

Корт невольно нахмурился при таком откровенном намеке на свой возраст.

– Неужели я выгляжу настолько дряхлым?

– Я бы сказала, по виду вы одной ногой в могиле, – с грустью призналась Филиппа и потупилась, чтобы не расхохотаться. – Я долго не решалась предложить вам опереться на мою руку. Наверное, наш разговор утомил вас, вернемся в дом, чтобы вы могли прилечь и отдохнуть.

Прекрасно понимая, что девушка не вкладывала в эти слова никакого двойного смысла. Корт не сумел удержаться от искушения. Он легко обнял Филиппу и прошептал:

– Идемте же, дитя мое, мы приляжем вместе. Улыбка заледенела на ее губах, глаза сузились. Она смерила Корта взглядом с головы до ног, потом отрезала:

– Это слишком!

Тон ее был холоден и резок. Девушка сделала движение уйти, но Корт с легкостью удержал ее.

– Наше маленькое сказочное существо возмущено, – произнес он тоном, полным раскаяния. – Смертные так неловки! Как же теперь поправить дело?

– Начните с того, что уберите руки с моих плеч, – мягко ответила Филиппа, и глаза ее из фиалковых стали темными, – а после этого я, может быть, приму ваши извинения.

Корт снова заключил ее в живую клетку, опершись ладонями о ствол. С одной стороны, ее просьба была выполнена, с другой – он по-прежнему оставался хозяином положения.

– Я охотно сочинил бы трогательное извинение в стихах, но что толку? – сказал он с неизъяснимой печалью в голосе. – Все равно ведь я не знаю, по какому адресу его послать.

– Извинение в стихах? Значит, вы поэт? – воскликнула Филиппа, явно заинтригованная.

– В жизни не написал ни строчки, – честно ответил Корт. – Вот если стихи вернут на ваше лицо улыбкy, я возьму на себя нелегкий труд прочесть сонет. Шекспир вас устроит?

– Какой именно?

– Какой именно Шекспир? – поддразнил он.

– Какой именно сонет?

Корт лихорадочно рылся в памяти. Проклятие, чего ради ему взбрело в голову заговорить о стихах? Он и читать-то их терпеть не мог, а уж запоминал, только если в них не было ничего возвышенного. Наконец он извлек из памяти строчки, достаточно невинные, чтобы процитировать их девушке:

Когда б в распоряженье нашем

Все время мира оказалось вдруг,

Твоя застенчивость была бы кстати —

Но не теперь.

– Это вовсе не Шекспир! – в негодовании воскликнула Филиппа. – Это стихотворение Марвелла, и называется оно «К застенчивой любовнице».

Корт мысленно обозвал себя круглым дураком. Если она знала автора и название, то не могла не знать, что в свете это стихотворение считается безнравственным.

– Я вовсе не хотел оскорбить… – начал он, но девушка перебила:

– Шекспир не был бы оскорблен тем, что вы приписали ему стихотворение Эндрю Марвелла. – Она сказала это совершенно искренне и снова улыбнулась, открыто и очаровательно.

Она смотрела на него так прямо и бесхитростно, что Корту стало ясно: ей и в голову не пришло считать эти стихи нескромным намеком.

– Знаете, мисс Мур, вы меня совершенно околдовали. Теперь я уверен, что вы действительно лесная нимфа и явились сюда только затем, чтобы заворожить меня и заставить страдать. Можно, я завтра навещу вас?

– Нет, лорд Уорбек, – внезапно серьезно ответила Филиппа. – Весь завтрашний день я буду очень занята.

– В таком случае послезавтра.

– Нет, но благодарю вас. Вы очень добры.

– А вот вы нисколько не добры, мисс Мур! Я отказываюсь принять «нет» в качестве ответа.

– Боюсь, у вас нет выбора, – сказала она с явным сожалением.

Корта вдруг осенило.

– Сколько вам лет, мисс Мур? – спросил он прямо.

Она засмеялась, помолчала и ответила, потупившись:

– Мы с Белль ровесницы.

Так. Восемнадцать. А может быть, она… Догадка его ужаснула.

– Вы обручены? – почти прохрипел он. – Но вы же можете передумать.

– Предположим, я и в самом деле обручена, – задумчиво произнесла Филиппа. – Что заставит меня передумать?

– Вот что.

Корт наклонился и дотронулся Губами до ее губ. Это был мимолетный и абсолютно невинный поцелуй, который не испугал бы даже самую трепетную девственницу.

Филиппа оцепенела, а потом изо всех сил толкнула его в грудь.

– Вы забываетесь, лорд Уорбек! – воскликнула она, вся трепеща от негодования. – Я постараюсь извинить ваш поступок, но лишь потому, что вы давний друг Тоби.