Оберон

— Занятно. Парнишка не жадный, денег не захотел. Но если не ладит со своей возлюбленной, может, зудит у него в другом месте, и мы можем расчесать там.

— Соблазнение?

— Классику недаром называют классикой.

— Я займусь, — сказал Агнета, — Как только закончим здесь.

Секунду дверь погрузочной платформы гудела, разогревая приводы, потом с лязгом поехала в сторону, подняв в воздух клубы пыли и полупрозрачных частичек, засверкавших на свету. Взору открылся старый проржавевший грузовик, на боку которого все еще можно было разглядеть полустершийся логотип компании по перевозке зерна, обанкротившейся четыре года назад. Задний шлюз открылся, и оттуда выступили четверо мужчин. Вооруженных.

Старик фыркнул, откашлялся, чихнул.

— Мир вам, — провозгласил один из четверки. Главарь.

— Спасибо на добром слове, — ответил старик. Прибывшие застыли. Агнета сжала рукоять пистолета, но пока спешила его поднимать. Пару секунд все пялились друг на друга.

— Если это доставка, — прервал молчание старик, — может вам уже доставить? А то...

Мир Вам мотнул головой:

— Это доставка. Только цена подросла.

— Как огорчительно, — в голосе старика появилась теплота, почти дружелюбие. — И сильно подросла?

— Вдвое.

— Не. Ты столько не проглотишь. Попробуй снова.

Мир Вам вскинул пистолет, и титановая рука старика метнулась вперед с почти неуловимой для глаз скоростью. За оглушительным хлопком было почти не слышно, как лязгнул металл, столкнувшийся с металлом. Бандиты застыли, словно ошеломленные собственной наглостью.

— Босс? — подала голос Агнета.

Он прижал настоящую руку к груди, морщась от боли. Тем временем механическая рука вытянулась вперед. Раскрылся кулак и пуля резко звякнула о складской пол.

— Вы, ребятки... — медленно протянул старик, четко выговаривая каждое слово, — охерительно обосрались всеми возможными способами.

— Эрих, послушай... — со страхом в голосе начал Мир Вам. Если он и хотел извиниться, закончить не успел.

Высоко на стропилах под крышей автоматическая турель уловила кодовую фразу, и склад озарился отсветами дульных вспышек. Четверо мужчин рухнули одновременно, а дробный рык пулемета эхом прокатился по складскому пространству и погас, оставив на память Агнете лишь звон в ушах.

— Все в порядке, босс? — спросила она. Собственный голос казался слабым и далеким. Чтобы избавиться от звона, она несколько раз резко открыла и закрыла рот.

— Да, да, — отозвался старик. — Терпеть не могу, когда рука такое вытворяет. Каждый раз кажется, что чертова клешня вот-вот оторвется.

— Времена такие, что, может, и оторвётся, — она подошла к месту, где среди помета и пыли корчились люди. Кровь сочилась из ярко-красных рваных ран, оставленных флешеттами — пулями-дротиками. Озоновый запах шоковых зарядов смешивался со смрадом обугленной кожи, напоминавшим запах жареной свинины.

Вот он, стариканский метод. Все видят Агнету, видят ее пистолет, думают, что мускулы — это она. И становятся слишком самоуверенными.

— Видишь ли, в чем разница, — старик обращался к Агнете, игнорируя лежащего бандита, — Торговля слегка не задалась, и мне придется намекнуть, что это не дело. Я мог бы поступить по-лакониански, да? Убить тебя, а не их. А этих мудаков отправить домой. Был бы в этом смысл?

— Думаю, нет.

— Показуха... — Он наклонился, и пальцы механической руки сомкнулись на горле бандита, — Незрелые понты, больше ничего.

Мир Вам пытался что-то сказать. Но прежде чем ему удалось, старик превратил его в свое послание.

* * *

Их самоуправление. Не наше.

Мона достаточно разбиралась в психологии, чтобы понимать, какие чувства ее обуревают. Вероника сидела за столом напротив, листала по дисплею отчеты, составляла по базам данных краткие и удобоваримые резюме о состоянии лабораторий и проходящих в них экспериментов, и не было в ее голосе ничего особо противного, умом Мона это понимала. Привычка Вероники перебивать саму себя и не возвращаться к тому, с чего сама же начинала, не так уж редка. И вовсе не из-за прически кажется, будто она напялила на себя костюм «респектабельной чиновницы». Все это игры разума самой Моны.

Но от понимания не становилось легче.

— К концу недели ждем из Северного Поля данных по исследованиям фотосинтеза, — сказала Вероника. — Предварительные результаты, сами видите, довольно неплохи.

Знает, подумала Мона. Быть не может, чтобы эта натянутость и неприязнь прошли мимо Вероники. Улыбка такая же, как всегда, обходительные манеры, готовит дела и отчеты. Она должна была догадаться, что Мона ее ненавидит, но по ее виду того никак не скажешь. Так что одно из двух: либо Мона блестяще скрывает свои чувства, либо Вероника.

— А исследования по совместимости микрофлоры? — спросила Мона.

Вероника замотала головой:

— Они не в Северном Поле. Вся группа Балакришнана размещается в старом здании. Хотя что здесь по-настоящему старое? Мы на планете-то пару десятилетий всего.

Меняешь тему, подумала Мона. Доставлять неудобство Веронике Дитц стало одним из немногих ее удовольствий в последние дни.

— Когда ожидаются результаты по работе Балакришнана? — спросила она.