Оберег от испанской страсти

— Блин! Время шло к вечеру! Я прилетел из Владивостока …! Помылся, поспал. Пью кофе дома, включил телик, …! Оттуда девка вещает: «Сегодня утром у музыканта и певца Криса Гумби во время допроса в полиции случился тяжелый инсульт. Рокера полностью парализовало. Сейчас он находится в реанимации центра Евгения Королева. Гумби подозревают в убийстве певицы Анны, любимицы миллионов. Крис попытался замаскировать ее смерть под суицид». Здорово, да? Я бросился звонить Геннадию Петровичу, адвокат ответил: «Давай без паники. Ситуация под контролем. Не верь новостям из волшебного ящика. Анна жива. Крис в норме. Если хочешь, можешь поговорить с ним. Я предупрежу, тебя пропустят». Я приехал в больницу, Крис лежал на кровати, жаловался на слабость, в его вене торчала капельница. Умирающий лебедь сообщил: «Никита! Анька мне позвонила…» И дальше как по нотам спел то, что вы уже слышали. Они с Лавровой решили обмозговать свой проект, о нем мне, продюсеру, не говорить. Подонки! Наивняк! Ни фига у двух дятлов без меня не получится. Гений я, а они дерьмо у микрофона! Я их сделал! Я их создатель!

Я решила прервать поток самовосхваления Никиты:

— Подвожу промежуточный итог нашей беседы. Анна в коме. Крис в больнице с микроинсультом. Гумбанова подозревают в попытке убийства Лавровой, замаскированной под суицид. Никаких серьезных улик против рокера нет, все подозрения полиции опираются на разговоры о ненависти фронтмена группы «Черви в мозгах» к девушке, которая легким движением бедра сбросила его с музыкального олимпа. Любой мало-мальски грамотный адвокат вмиг отобьет клиента у следователя. Мы-то вам зачем?

— Крис из больницы смылся, — мрачно сказал продюсер. — Дома его нет. Куда он подевался, неизвестно. Найдите кретина до того, как полиция всполошится. Я договорился с главврачом, она пока Гумби прикроет, соврет, что его якобы перевели в палату для умирающих. Они лежат в особом отделении, вход в него исключительно по спецпропускам, из персонала туда мало кто допущен. Если следователь звонить начнет, ему споют, что Гумбанов ну очень плох. Но ведь долго так лгать не получится. И что в полиции решат? Зачем тому, кто не виноват, линять? Побег идиота — доказательство того, что он все-таки замешан в попытке убийства. Докажите, что Гумбанов не виновен, не он Анну таблетками отравил. Конечно, парень идиот, но не убийца. Я уверен: он тут ни при чем. Найдите того, кто Ане пилюли дал.

— Интересная деталь, — сообщил Коробков, — сотовый Анны не нашли. Трубка исчезла.

— У нее был самый навороченный айфон последней модели, — тут же объяснил Игров. — Мог кто-то со «Скорой» спереть, или полицейские скоммуниздили. Руки липкие и у тех и у других. Одни воры кругом.

Глава 6

Выйдя из переговорной, я включила телефон и тут же увидела сообщение: «Можешь приехать в развлекательный центр «Дельфино-кретино»? Главное, чтобы Ваня ничего не заподозрил». Я нажала на кнопку быстрого набора, раздался голос Рины:

— Ты где?

— Только что совещание закончилось, — объяснила я.

— Я нашла чудное местечко для празднования юбилея Ивана, — зачастила свекровь, — все в восторге будут. Но есть сомнение.

— Какое? — тут же задала я вопрос.

— Не описать словами. Приезжай. Все отлично. Только одно раздражает.

— Если тебе что-то не нравится, нужно найти другой ресторан, — зашептала я, идя к лифту, — в Москве полно трактиров, посмотри отзывы о них.

Ирина Леонидовна принялась возмущаться:

— Я тоже так думала. Ан нет. Знаешь, сколько заведений просмотрела? Например, «Мама лягушка». В интернете его расхвалили дальше некуда. И что? Салат «Цезарь» там стоит три тысячи рублей.

— Что туда за столь нереальную цену положили? — изумилась я, спускаясь в паркинг. — Филе попугая-альбиноса?

Мать мужа рассмеялась.

— Нет. Курица, сухари, айсберг, сыр, яйцо. Еще заправка.

— Почему так дорого? — продолжала я недоумевать.

— У них повар — победитель международных конкурсов!

— Так ведь не из его филе блюдо соорудили, он просто продукты резал! — рассердилась я и села в машину.

— Ты еще в ресторан «Паштето Плаза» не заглядывала, — сказала Рина, — там средний чек пять тысяч. Банкет устраивают из расчета десятка на нос. У нас пятьдесят человек. Получается… э… два миллиона!

— Нет, один, — заспорила я, вбивая в навигатор название «Дельфино-кретино».

— Все равно жуть! — подвела итог Рина. — Вот в «Лом Айленде» согласились за шестьдесят кусков стол организовать.

— Шестьдесят тысяч? — уточнила я.

— Ага.

— На пятьдесят человек? Поразительная цена, — пробормотала я, — получается на каждого по… двести рублей?

— Не. Сто двадцать.

— Я не сильна в математике, — вздохнула я, — но двести рублей или сто двадцать — не важно[2]. Страшно заказывать у них банкет. Из кого они шашлык-то сделают?

— Ты не дослушала, — укорила меня Ирина, — шестьдесят за стол и миллион за шоу-программу. Такой пакет услуг, просто сесть и поесть нельзя, певцы-стриптизеры и прочее идут в нагрузку к еде.

— Угощение слишком дешевое, развлечение непомерно дорогое, — подвела я итог.