Объект «Зеро»

– Не знаю, – Игорь дернулся, видимо, попытавшись пожать плечами, но в доспехах это у него не получилось. – Чжао говорит, что часовые камни – это некие объекты с аномальной молекулярной активностью на поверхности, неведомо как удерживаемые изнутри в стабильном состоянии. Кстати, если положить что-то сверху, камень успевает проесть и это что-то, пока сам весь не уйдет в то, на чем лежит.

– А если снизу вода? – я заинтересованно начал водить руками. – Если положить эту хреновину на воду, а сверху – металлический диск?

– Через какое-то время в диске получится дырка и он утонет. Не в этом дело! – снова начал горячиться Игорь. – Важно то, что эти, как ты их назвал, хреновины опровергают всю нашу науку! Они не могут существовать – но ты сам видел, что существуют. И это еще одно доказательство того, что Медея – не обычная планета.

– Зверь бежит! – закричал вдруг Цендорж. – Смотри, смотри – большой зверь!

Мы обернулись – и вовремя. По равнине в нашу сторону мчалась округлая туша впечатляющих размеров. Под толстой шкурой, отливающей в закатных лучах Эос фиолетовым, бугрились мощные мышцы, толстые ноги сминали траву, а на вытянутой широкой морде явственно обозначилась усеянная огромными зубами пасть. Статью и каким-то общим ощущением исходящей от нее силы зверюга напоминала земного бегемота, который, между прочим, считается самым опасным животным в богатой на агрессивную фауну Африке. Вот только у бегемота нет акульей пасти, и он не бегает по степи, охотясь за людьми.

– Это аллимот! Все на борт! – крикнул Игорь. – Уходить будем!

– Да куда ж мы на этой каррантейке уйдем? – удивленно просипел Миха.

– Быстрее! – не слушая его, Игорь завозился у цилиндра с червем, вскинул голову. – Да давайте же, ну!!

Мы поспешно взобрались на повозку, облепив ее, точно грибы – пень. Аллимот приближался с пугающей скоростью, изредка издавая утробное рычание. Вот он широко разинул пасть, и меня прошиб холодный пот – человек мог бы поместиться в этой пасти весь, целиком.

Расстояние между нами стремительно сокращалось. Сорок метров, тридцать пять, тридцать…

– Держитесь крепко, очень крепко! – Игорь, грохоча доспехами, одним прыжком перебрался на спину прыгуну, намотал на руку веревку, привязанную к дверце цилиндра…

«Если сейчас не случится чудо, мы пропали», – успел подумать я, и тут дверца распахнулась и червь высунул в узкое окошечко осклизлый край воронки, знакомо захрюкав.

Двадцать метров, пятнадцать… Аллимот издал странный звук, напоминавший не столько рычание, сколько визг свиньи. И тут прыгун Игоря, учуяв червя, завопил так отчаянно и страшно, что Панкратов вскрикнул, а Миха выругался.

Поднявшись на задние лапы, обезумевший прыгун вытянул шею и рванул с места, делая огромные прыжки на мощных задних лапах. Повозка задребезжала, подпрыгивая на неровностях, мы вцепились в ее низенькие борта и молили всех богов, чтобы не вывалиться.

Аллимот, еще секунду назад бывший от нас буквально в двух шагах, начал отдаляться, отставать, хотя и продолжал преследование. Но прыгун оказался быстрее, и вскоре я увидел, как зубастый хищник перешел на шаг, остановился и, издав очередную серию свинячьих повизгиваний, отвернул в сторону.

– Они, аллимоты, долго бегать не могут! – еле удерживаясь в седле, прокричал Игорь. – А вообще нам повезло. Мог бы и прыгуна сожрать.

– А нас? – спросил обнимавший цилиндр Панкратов.

– Ну, и нас тоже! – рассмеялся прыгуний всадник.

14 октября 2204 года

Весть о том, что мы – не единственные люди на Медее, произвела настоящий фурор. Тут же было решено отправить большую экспедицию, или, как сказал Желтовский, посольство к выжившим после катастрофы Второго малого модуля.

Посольство возглавил Панкратов. С ним вместе отправились Лускус, Шерхель и два десятка добровцев. Они ушли позавчера.

Все последние дни я много работал, заканчивая перепись населения колонии. Возникли проблемы с желторобниками. Их лидер, или, как они сами его называют, «папа», некто Сычев, запретил моим помощникам опрашивать людей на территории, заселенной заключенными. Несколько раз вспыхивали конфликты, один раз дошло до драки. В итоге мы договорились с представителями Сычева, что они сами пересчитают своих.

У нас, между тем, сложилась странная ситуация – люди стали раздражительными, причем безо всякой на то причины. Везде – у водозаборов, у общественных столовых, даже у туалетных навесов – вспыхивали перебранки. Особенно отличались женщины и подростки. Градус психологической напряженности достиг точки кипения. И что особенно тревожно – ни я, ни другие члены Сокола никак не можем понять, в чем дело. Впрочем, общая нервозность коснулась и нас. Никита Чернышов считает, что люди просто элементарно устали. Мне же кажется, что это какая-то болезнь, возможно, вызванная местной микрофауной или токсинами, попавшими в наши организмы с пищей.