Объект «Зеро»

Говорят, что цивилизации развиваются циклично, как качели, – прогресс-регресс, прогресс-регресс. В ходе регресса человечество опять возвращается к примитивным технологиям, начиная сначала, с каменных топоров и медных наконечников для копий. Так вот, каменные топоры мы освоили – и только. Если медь нам не покорится, никакого прогресса не будет – хрустальные черви попросту сожрут нас. Мы вымрем. Как Стеллеровы коровы, как странствующие голуби. Как мамонты. Разница будет лишь в одном – и несчастных коров, и глупых голубей, и мохнатых слонов истребили вооруженные человеки разумные, а нас съедят безмозглые твари, у которых нет даже лап и хвостов и которые представляют собой один большой желудок…

За невеселыми мыслями я отвлекся от спора между Никитой и Шерхелем по поводу водяного колеса. Немец предлагал бросить все силы на строительство плотины на Безымянке и устройства водяного привода для поддува, а Чернышов доказывал, что это невозможно – нет ни людей, ни времени, ни необходимых инструментов.

– Аркаим! – вдруг воскликнул молчавший Желтовский. Он вскочил, привычным жестом взлохматил свою седую гриву и снова повторил: – Аркаим! Нужно рыть колодец!

– Петр Янович, с вами все в порядке? – встревоженно поинтересовался Чернышов.

– Оставьте, Никита! – отмахнулся от лейтенанта Желтовский и повернулся к Шерхелю: – Герр Зигфрид, почему, если заткнуть трубу, огонь в печи погаснет?

– Э? – Шерхель развел руками. – При чем тут печь?

– Тяги не станет! – быстро проговорил я. – То есть прекратится приток воздуха…

– Именно – тяги! – Желтовский обрадованно засмеялся. – Нам нужна тяга! Как получить ее, не имея высокой трубы над огнем? А очень просто. Ваши арийские предки, господа яфетиты, решили эту проблему, что называется, «на раз». В древнем городе Аркаиме, это на Южном Урале, были обнаружены колодцы, много колодцев. Возле каждой кузницы – по колодцу. И из колодца к горну вел воздуховод… Ну, Шерхель!

– Разница давлений и температур… – пробормотал немец. Наверное, он был плохим теоретиком и придумщиком, но надо признать, соображал он быстро.

Повторяя себе под нос: «Колодец, колодец…» – Шерхель рассеянно глянул на нас и быстрым шагом поспешил к своим рабочим-арбайтерам. Вскоре от плавилен раздались его резкие команды на немецком, а спустя минуту два десятка человек с самодельными лопатами и ломами уже вовсю долбили каменистую землю.

– Теперь, думаю, все получится, – удовлетворенно потер руки Желтовский. – Господа, не пора ли нам на Перевал? Госпожа комендант просила меня проинспектировать нашу фортификацию, наш лимес.

– Наш – что? – не понял я.

– Лимес. Так называлась укрепленная граница Римской империи, – ответил Желтовский.

– Мне пора заступать на дежурство. – Чернышов поднялся. – Клим, проводи профессора. Увидишь там Панкратова или Кислицына – пусть зайдут вечером в штаб.

– Лады! – Я пожал Никите руку, сунул под мышку костыль, и мы отправились в путь.

Дождь припустил с новой силой. Слава богу, что температура воздуха держалась где-то на уровне двадцати пяти градусов по Цельсию, иначе мы все неминуемо заболели бы.

Укрепления на Перевале выглядели весьма внушительно. Трех-четырехметровая стена из камней и бревен должна была стать серьезным препятствием на пути хрустальных червей, если они вновь нападут на колонию.

Акка, руководящая строительством, завидев нас, легко сбежала с груды камней. Люди вокруг с интересом оглядывались – что за новости мы принесли.

Желтовский с кряхтением расправил плечи, как на воинском смотре, и кратко доложил о делах у Шерхеля.

– Добро! – Акка коротко кивнула, с капюшона брызнули капли дождя. – Петр Янович, как считаете – стоит ждать появления червей в ближайшее время?

Желтовский развел руками:

– Увы, я ведь не биолог. Впрочем, – хотя я могу и ошибаться! – мне кажется, что их активность должна быть связана исключительно с пищевым фактором. Если у этих существ в настоящий момент есть достаточно пищи, они не двинутся с места. В противном случае весьма возможна экспансия.

– Клим, а ты как думаешь? – Акка повернулась ко мне.

– Разведка нужна, – ответил я. – Группы три-четыре, в разные стороны. Черви бегущего человека догнать не могут. Стало быть, нужно отправить самых быстрых…

Она усмехнулась – устало, но где-то и покровительственно, мол, всегда ты меня недооценивал:

– Уже. Двенадцать человек во главе с Панкратовым ушли по трем направлениям. Час назад примерно. Ждем.

– Ждем, – согласился я.

Мы поднялись на баррикаду. Из-за дождя видимость существенно снизилась. Я еще различал отдельные кусты и холмы шагах в трехстах от нашего, как назвал его Желтовский, лимеса, а дальше все тонуло в серой дождевой пелене. Неумолчный ровный шелест мириадов падающих капель стоял над равниной, и мне почудилось, что сквозь него я слышу тихий и печальный женский голос, что-то нашептывающий мне.

«Музыкальная композиция «Голос Медеи»», – усмехнулся я и хотел уже спуститься вниз, чтобы по просьбе Чернышова разыскать Толю Кислицына, как вдруг из дождевой мглы вынырнули три человеческие фигуры.