Обед в ресторане «Тоска по дому»

Неужели он и в самом деле решил, что Коди выстрелит в него? Коди не сводил глаз с брата. Раскинув руки, Эзра прыгнул ему навстречу. Он, как любовник, сжал Коди в своих медвежьих объятиях и повалил на спину. У Коди перехватило дух. Он лежал, задыхаясь под тяжестью теплого костлявого тела Эзры.

А куда же девалась стрела?

В конце концов Коди удалось сбросить Эзру и сесть. Оглядевшись, он заметил, что мать, опираясь на руку отца, идет к ним навстречу; на плече ее блузки алело кровавое пятно.

— Перл, боже мой, Перл! — повторял отец.

Коди повернулся и посмотрел на Эзру, бледного и растерянного.

— Вот видишь? Видишь, что ты наделал?

— Я?!

— Ну а теперь давай в меня, — сказал Коди.

Он поднялся на ноги и пошел прочь.

В один из будних дней, когда отец был в отъезде, мать отправилась в магазин купить кое-что к ужину, а Эзра и Дженни делали уроки, Коди прострелил из пневматического ружья кухонное окно. Потом он выскользнул во двор, просунул в образовавшуюся дырку длинную леску с привязанным к ней ржавым ключом и, возвратясь на кухню, подтянул леску, так что ключ уперся снаружи в оконное стекло. Леску он прижал к подоконнику цветочным горшком.

Когда мать вернулась из магазина, Коди сидел за кухонным столом и раскрашивал карту Азии.

Покончив с уроками, Дженни и Эзра вышли во двор. Всю неделю Эзра учил Дженни отбивать мяч (в школе она играла хуже всех). Едва они вышли за дверь, Коди подкрался к окну. В сумерках он увидел: брат и сестра заняли свои места во дворе, отгороженном от соседей кустарником. Они стояли до смешного близко друг к другу; Дженни — возле самого дома — робко подняла над головой биту, будто готовясь прихлопнуть какого-то крохотного зверька. Эзра мягко подал ей мяч. Он и сам-то был не из лучших игроков. Дженни резко, со свистом размахнулась битой — мяч пролетел мимо, и она подобрала его среди мусора возле черного хода. Потом она ударила по мячу, да так неловко, что Коди с удивлением подумал: зачем Эзра с ней столько возится? Эзра поймал мяч и снова послал его Дженни. Когда мяч летел к дому навстречу бите, Коди схватил конец лески, прижатый цветочным горшком, и резко рванул на себя. Оконное стекло разлетелось, осколки со звоном посыпались в комнату. Дженни повернулась и застыла на месте. Эзра от изумления раскрыл рот.

— Что случилось? — крикнула Перл из столовой.

— Ничего особенного, — сказал Коди. — Эзра опять разбил стекло.

Как-то в конце недели отец не приехал домой. Не приехал он и на следующий уикенд. И на все последующие. Короче говоря, однажды утром Коди проснулся с мыслью, отчего отца так давно не было дома. Нельзя сказать, что Коди сразу заметил это. Мать ничего не говорила. Коди, как шпион, украдкой изучал ее покрытое морщинками лицо, отсутствующий взгляд, наблюдал, как она нервно потирает руки. Его раздражало, что он напрочь забыл, когда же отец появлялся дома в последний раз. Пытаясь разгадать причину исчезновения Бека, он вспоминал только ничего не значащие случаи, расплывающиеся от бесконечных повторений одного и того же: трапезы, прерываемые ссорами или тем, что Эзра разливал молоко; поездки за город, когда отец сбивался с дороги, а мать сердито и нетерпеливо выговаривала ему за это. Он припомнил, как однажды у них прорвало отопительную батарею и отец беспомощно набросил на нее свой пиджак. «О боже!» — только и сказала мать. Но все это было давным-давно. Коди обшарил все уголки и закоулки дома в поисках следов отцовских причуд — вывертов, как их называла мать. В доме оставались бадминтонные ракетки, сачок для ловли бабочек, лук со стрелами, фотоаппарат с испорченной вспышкой и коробка для обуви, наполненная иностранными марками в прозрачных конвертах. Однако эти вещи не говорили ни о чем. Тревогу вселяла отцовская половина комода: пустой ящик для носков, пустой ящик для нижнего белья, в ящике для рубашек — одна ненадеванная, подаренная детьми на день рождения, когда ему исполнилось сорок четыре года, и целый набор пижам, но ведь он всегда спал только в нижнем белье. В шкафу болталась вешалка со старыми выцветшими галстуками, изношенными и грязными, и стояла пара истрепанных ботинок с загнутыми вверх носами. Брат и сестра Коди были удивительно беспечны — они порхали как птицы: Эзра играл на своей дудочке, а Дженни распевала считалки. Коди казалось, что их головы до отказа забиты всякими дурацкими песенками и для серьезных вещей места там уже нет. «Тетя Сью форсила вовсю: галоши на туфлях носила Сью», — распевала Дженни. Ее слабый, невыразительный голосок, непослушно разлетающиеся косички почему-то успокаивали его. Может, все не так уж и плохо, если она беспечно скачет по дому со своей растрепанной прыгалкой. Значит, ничего страшного.

Вдруг в один из субботних дней Дженни сказала:

— Я беспокоюсь о нашем папе.

— Почему? — поинтересовался Коди.

— Коди, — произнесла она как взрослая, — ты же видишь, он больше не появляется дома. Наверное, он ушел от нас.

— Не говори глупостей.