Обед в ресторане «Тоска по дому»

— A-а, Коди, заходи, — сказал он, тронув брата за плечо — жест более значительный, чем рукопожатие, но менее сердечный, чем объятие. — Рут? Люк? Мы уже начали волноваться…

Из мрачном глубины дома появилась Дженни, поцеловала каждого. От нее пахло какими-то мудреными духами, но вид, как всегда, был такой, будто собиралась она в спешке, — жакет нараспашку, темные волосы растрепаны. Следом неторопливо шагал ее муж, толстый, добродушный. Он легонько хлопнул Коди по плечу.

— Рад тебя видеть. Прими мои соболезнования.

— Спасибо, Джо.

— Пора, — сказала Дженни. — Надо выехать пораньше, ведь придется еще заехать за старшими детьми.

— Я готов, — кивнул Коди.

— Может, выпьешь сначала кофе? — спросил Эзра.

— Нет, нет, едемте.

— А я рассчитывал, что сперва мы выпьем по чашке кофе с пирожками. Думал, вы приедете пораньше.

— Мы уже позавтракали, — сказал Коди.

— Но все уже на столе.

Коди почувствовал, как внутри закипает давнее привычное раздражение.

— Послушай, Эзра… — начал он.

— Это очень мило с твоей стороны, Эзра, — сказала Рут. — Но честно, мы уже позавтракали, не стоит задерживать остальных.

Эзра посмотрел на часы. Потом взглянул через плечо в направлении столовой.

— Еще только четверть одиннадцатого. — Он подошел к окну на улицу, приподнял занавеску.

Стало ясно, что он преследует какую-то цель. Остальные стояли в ожидании. (Эзра мог быть убийственно медлительным и, если его торопили, медлил еще больше.)

— Так вот… — сказал он наконец. И кашлянул. — Я надеюсь, что приедет папа.

Воцарилось натянутое молчание.

— Кто? — переспросил Коди.

— Наш отец.

— Но откуда он знает?

— Так ведь я… сообщил ему.

— Эзра, ты с ума сошел! — сказал Коди.

— Это не мое желание, — ответил Эзра, — а мамино. Она просила об этом, когда так сильно разболелась. «Посмотри мою записную книжку, — сказала она, — и всех, кто там записан, пригласи на мои похороны». Сначала я не понял, кого она имела в виду. Вы же знаете, она никому не писала, почти все ее родственники умерли. Но на первой же странице стояло — Бек Тулл. Я даже не представлял, что ей известно, куда он сбежал.

— Он писал ей, — сказал Коди.

— Вот как?

— Время от времени он писал ей, хвастался своими успехами: «Дела идут отлично… Скоро меня должны повысить…» Я читал его письма тайком от мамы.

— Мне это в голову не приходило, — сказал Эзра.

— А какая разница?

— Ну, не знаю…

— Он бросил нас, — сказал Коди, — когда мы были совсем маленькие. Так какое нам до него теперь дело?

— Никакого, — сказал Эзра.

И Коди, которого так часто раздражало Эзрино мягкосердечие, понял, что брат говорит правду: ему действительно было все равно. Глядя на Коди своими на редкость чистыми, лучезарными глазами, Эзра сказал:

— Это мамина воля, не моя. Я только позвонил ему и сказал: «Это Эзра. Мама умерла. Похороны в понедельник в одиннадцать утра».

— И все? — спросил Коди.

— Ну а потом я сказал, что если он приедет пораньше, то может зайти сюда.

— Но ты не спросил: «Как живешь?», или: «Где ты был все это время?», или: «Почему ты нас бросил?»

— Я только сказал: это Эзра, мама умерла и…

Коди рассмеялся.

— Все равно, — сказала Дженни, — он вряд ли приедет.

— Да, — согласился Коди. — Но ты только подумай, что происходит. Сначала отец уходит, а мама делает вид, что ничего подобного. Из гордости, из духа противоречия или еще какой-то причине она не сказала нам об этом ни слова. Делала вид, что он просто уехал в командировку. На целых тридцать пять лет. А теперь Эзра звонит ему по телефону, и происходит то же самое: «Это Эзра…», будто он видел отца только вчера…

— Может, поедем все-таки? — сказала Дженни. — У меня там дети совсем закоченеют.

— Да, конечно, — забеспокоилась Рут. — Коди, милый, дети ждут нас.

— Мама поступила бы так же, — сказал Коди. — Если бы вдруг появился отец, она бы сказала: «А вот и ты. Скажи, у меня из-под юбки не торчит комбинация?»

Джо фыркнул. Эзра улыбнулся, но глаза его заволокло слезами.

— Ты прав, — вздохнул он. — Именно так она и сказала бы. Именно так.

— Ладно, пусть бы так и сказала, — вмешалась Дженни. — Поехали?

В конце концов, она, Дженни, была тогда маленьким ребенком и поэтому утверждала теперь, что совсем не помнит отца.

Во время панихиды священник, никогда не видевший Перл, произнес речь настолько безличную, что Коди вспомнилась игра: все по очереди пишут слова, загибают листок и передают следующему, а потом, читая, что получилось, хохочут до слез.

— Перл Тулл, — сказал священник, — была преданной женой, любящей матерью, столпом общества. Она прожила долгую счастливую жизнь и умерла в кругу семьи, оплакивающей ее, но родные усопшей находят утешение в мысли, что она ушла в лучший мир…