Обед у людоеда

Я только вздохнула. Все полки, кроме самой верхней, были пусты. Интересно, как коротколапые мопсихи ухитрились добраться до второй и третьей полок? Хотя скорей всего они поразбойничали внизу, а вверху поработали Рейчел и Рамик. Съели они все – кусок буженины, заливную рыбу, сыр, пачку масла, глазированные сырки, опрокинули кастрюлю с супом и сожрали яблоки с бананами. Произведя разбойное нападение, «бандиты», очевидно, почувствовали угрызения совести, потому что никто из животных: ни мопсы, ни терьерица, ни Рамик, ни Клаус с Семирамидой – не вышли навстречу хозяевам. Притихла даже жаба Гертруда, хотя она-то была совершенно ни при чем, сидела в абсолютно закрытом аквариуме. Только наглая Пингва, с раздутым от слопанных вкусностей пузом, преспокойно дрыхла на столе, сунув хвост в сахарницу. Вот уж у кого нет совести, так это у Пингвы! Единственное, что животные не тронули, был любовно сделанный для них обед – геркулесовая каша, сваренная по всем правилам кинологической науки – на мясном бульоне, без соли и сахара.

– Лампа, небось жуткой гадостью их кормишь, – протянула Лиза, разглядывая уцелевшую кашку.

– Очень даже вкусно, – отрезала я, – вам понравится!

– Нам! – воскликнула Ирина. – Мы что, будем ЭТО есть?!

– Ну и что, – обозлилась я вконец, – другой еды все равно нет!

Глава 9

Следующее утро началось с небольшого скандала.

– Теперь с собаками гуляете вы, – сообщила я девочкам, – давайте бегом, а то в школу опоздаете.

– Но я не умею обращаться с животными, – попробовала сопротивляться Ирина.

– Ничего, не самолет водить, – успокоила я, – научишься!

– Между прочим, я не нанималась с собаками по улицам бегать, – бурчала Ира, натягивая шубу.

Не обращая внимания на ее крайне недовольный тон, я сунула в руки девицы поводок, на втором конце которого постанывала от нетерпения Рейчел.

– Держи!

– Эту крокодилицу! Лучше с ними пойду, – взвизгнула Ирина и указала на Аду и Мулю.

– Рейчел всегда выводит самый сильный, – спокойно ответила я, – Лиза не удержит стаффа.

– Черт-те что, – вздохнула Ирина и ушла.

Я забегала по квартире. Вчера поздно вечером я договорилась с Андреем Корчагиным о встрече. Причем хотелось поболтать с ним наедине, без Валерии, вот я и напросилась в гости к одиннадцати утра. Мадам Корчагина в это время уже на работе.

Открывший мне дверь художник был одет в испачканную красками клетчатую рубашку и рваные джинсы.

– Проходите, – буркнул он и пошел быстрым шагом по длинному, грязному коридору.

Я бежала за ним, удивляясь только тому, как плохо они живут. Стены обшарпаны, вместо люстры в прихожей болтается на шнуре лампочка, паркет черный от грязи… Но когда наконец попала в комнату, поняла – он пригласил меня не домой, а в свою мастерскую.

Большое, почти тридцатиметровое помещение было заставлено картинами и самыми разными предметами – вазами, гипсовыми шарами, подсвечниками… На окнах не было занавесок. Серенький апрельский день бесцеремонно заглядывал внутрь. В центре мастерской стоял мольберт, чуть поодаль, на небольшом возвышении, в кресле, обитом красным бархатом, сидела девушка в полупрозрачном халатике. Скромное одеяние не скрывало ее роскошных кустодиевских форм, длинные прямые волосы водопадом рушились на скульптурные плечи. Впрочем, лицо у «Венеры» было простоватым: маленькие голубые глаза, бесформенный нос и пухлые, какие-то жадные губы.

– Иди, – бесцеремонно приказал ей Андрей, – чаю выпей!

Девица покорно встала, и я увидела, что господь наградил ее гренадерским ростом – метр восемьдесят пять, никак не меньше!

– Ну, – отрывисто поинтересовался художник, усаживаясь в освободившееся кресло, – и о чем болтать будем? Между прочим, уже один раз я потерял кучу времени в милиции, объясняя самую простую вещь – с Жанной я практически не был знаком, встречался пару раз, и все.

Я огляделась вокруг в поисках, куда бы рухнуть. Ничего, кроме заляпанной краской табуретки, не попалось на глаза. Пришлось устроиться на ней. Развалившись в удобном кресле, хозяин нагло смотрел, как я аккуратно стряхиваю с сиденья белую пыль. Его поведение взбесило меня до крайности. Ну погоди, дружочек!

– Как интересно, – протянула я, – а вот кое-кто мне шепнул, что вы с Жанночкой были очень близки телесно, так сказать. Иными словами – состояли в любовной связи.

– Чушь! – фыркнул Андрей. – Зачем бы мне понадобилась эта крашеная кошка!

– На этот вопрос ответ вы лучше знаете!

– О боже, – вздохнул живописец, – ну начинается! Между прочим, я давно женат!

Вот тут я расхохоталась.

– Только не надо говорить, что вы никогда не изменяли Валерии.

– Ни разу в жизни, – не моргнув глазом, ответил нахал. – Знаете, я слишком брезглив для адюльтера. И потом, по большей части все бабы одинаковы.

– Точное наблюдение, – вздохнула я, – но наш информатор сообщил кое-какие интересные детали.

– Ну? – поинтересовался Андрей, вертя в руках тонкую кисть.

– Вас застал в постели разъяренный Никита, и вы были вынуждены заплатить ему десять тысяч за молчание. Правда, он хотел больше, но у вас не оказалось другой наличности или просто пожадничали.