ОАЗИС. Вторжение на Таймыр

На другой стороне ручья, ближе к Мехзаводу лежал на боку древний разрушенный балок. Даже из коренных норильчан мало кто знает этимологию этого слова. Древние оленеводы так исказили первоначальное название старинных жилых саней на полозьях, на которых русскими первопроходцами осваивалась сухопутная часть Заполярья. "Волокуша", "волок", так называлось легендарное жилище. Именно "балки" сменили традиционные для аборигенов чумы, оказались удобнее. Позже слово начали использовать геологи и строители, производя балки фабричного изготовления, используя их на объектах производства работ, стройках да промыслах. Со временем "балками" стали называть и стационарные объекты, и вообще всякое тундровое жилище, не дотягивающее до гордого звания "дом". Надо признать, что наряду с реальным удобством таких жилищ, "балки" нанесли и определенный вред культуре обустройства жизни на Севере, напрочь отучив людей строить капитальные долговременные постройки. Случилось это не сейчас. Когда-то срубов их хватало на территории. В содружестве с бараками они стояли и грели своим теплом всех сидевших, освобожденных, охраняющих. В общем, всех, создавших этот город. И кипела жизнь на Проточном ручье…

Лапину нужно было нечто плоское, с невысокими бортами, типа тазика. Расталкивая ногой в резиновом сапоге залежи многолетнего мусора, он с трудом заставлял себя не отвлекаться на неожиданные находки. Лоток он увидел случайно, зацепив и перевернув толстой лагой пару старинных дверей снесенных бараков. Увидел, и удивился - и не поймешь, что это такое. Простая крепкая конструкция серого от времени дерева с монолитным днищем и угловатым дном.

- Мылись они так, что ли? От ведь жили люди… И металла ведь хватало.

Он еще раз удивился и потащил лоток по склону, наверх, к гаражу. Пойдет. Само то. А лоток еще больше удивился, увидев человека. Последний раз он видел человека очень давно, при обстоятельствах странных и страшных, под глухие вскрики и топот ног в тяжелых сапогах. Был осенний холод и пар над водой, блеск ножа с клинком их "быстрореза", кровь на телогрейках и торопливое перешептывание-сговор…

Ох уж, эта "платина на Медвежке"… Один из излюбленных рассказов мальчишек всех норильских поколений: упоминать, как родители говорили (или даже сам отец участвовал в этом) о страшном, но романтическом, насквозь незаконном занятии. Якобы, где-то на Медвежьем ручье еще в 50-е - 60-е годы авантюрные смельчаки занимались старательством и намывали приличное количество россыпухи. И теперь удачливые живут в Сочи и прочих вечнохороших краях. В рассказах непременно присутствовали "кагэбэшники", иногда ЗК, и всегда - упоминания "никому не говори". Одно время по городу ходили разговоры о таинственных смертях неких дробильщиков в карьерах. Причиной, естественно, была зловещая платина Медвежки, россыпные горки-конуса которой сами собой формировались в определенной зоне возле дробилки.

А ведь под легендой есть серьезная база. В самом начале освоения Норильского района считалось, что россыпной платины тут нет и быть не может. Потом все довольно резко изменилось. В 1933 году геологом Шабраком в долине Угольного ручья, в наносах была обнаружена самая что ни на есть россыпная платина, представленная довольно крупными самородками диаметром в 2-3 и более мм. Далее сплошная тайна, так как факту не придали значения. Вновь тему подняли лишь в 1938 году. Толчком послужил скандальный случай обнаружения на мертвом теле одного из ЗК Норильлага мешочка с платиновым песком. На совещании с молодыми специалистами в 1940 году начальник Приискового Управления Савва заявил, что: "В 1938 году было обнаружено, что по ручью есть платина… Нашлись "жучки", которые начали копать, и пошел крик, что обнаружили богатое платиновое месторождение". О россыпной платине сразу же доложили директору Завенягину. Можно только представить, как он удивился! Не могло такого быть! А было. Еще в 1923 году в Пробирной лаборатории Геолкома выяснили, что в руде платины навалом. И тут же по всей Сибири поползли слухи, Урванцев платину нашел, скоро целое месторождение разрабатывать начнут! Потому при наборе в первую артель поисковиков выстроилась целая очередь из монстров "золотого дела". Корсары желтого металла. Тертые-перетертые мужики, повидавшие Алдан и Лену, Индигирку и Колыму. Они-то отлично знали, что в кварцевых жилах могут попадаться и самородки. Это была "золотая экспедиция". Напрасно Урванцев убеждал всех, что платиноиды в норильских рудах содержатся лишь в рассеянном состоянии или в виде твердых растворов. Не извлечешь их "запросто так"! Ничего не помогало. И только тогда, когда большинство приехавших старателей лично убедились, что все действительно не так просто, наступило спокойствие. На время. Время же показало, что золотоискатели все-таки "дожали вопрос".