О всех морях с устрицами

Авраам Дэвидсон О ВСЕХ МОРЯХ С УСТРИЦАМИ

Оскар встретил посетителя «О. и Ф. — велосипеды» бодрым «Привет!». Затем он повнимательнее вгляделся в клиента, — человека средних лет в деловом костюме и очках — наморщил лоб и, вспоминая, прищелкнул пальцами.

— Э, послушайте, да я вас знаю! — провозгласил он. — Мистер… мистер… э-э… вот вертится на языке и никак… черт…

Оскар был здоровяком с бочкообразным торсом и огненно-рыжей, как апельсин, шевелюрой.

— А как же, конечно знаете! — ответил посетитель, оправляя пиджак с эмблемой Лайонз-клуба в петлице. — Помните, я покупал у вас велосипед для девочки, с переключением скоростей? Мы еще говорили о том красном французском велосипеде, гоночном, с которым работал ваш партнер…

Оскар хлопнул огромной ладонью по кассовой книге, закатил глаза:

— Ну конечно — мистер Уотни! (Мистер Уотни просиял.) Конечно! Как я мог забыть! Мы с вами потом пошли в бар напротив, взяли по паре стаканов пива… Так как ваши дела, мистер Уотни? Велосипед… вы взяли английскую модель, верно? Да-да. Надо полагать, остались довольны, не то пришли бы жаловаться, а?

Мистер Уотни ответил, что велосипед был отличный, просто отличный. Затем осторожно добавил:

— А вот у вас, похоже, кое-какие перемены. Вы теперь один. Ваш партнер…

Оскар, выпятив губу, посмотрел вниз, покивал.

— Значит слышали, а? Эхе-хе. Я теперь один. Вот уже больше трех месяцев.

Партнерству пришел конец три месяца назад, но первые признаки появились куда раньше. Ферд любил книги, долгоиграющие пластинки и умные разговоры; Оскар предпочитал пиво, кегельбан и женщин. Любых. И в любое время.

Магазинчик их помещался неподалеку от парка, и они неплохо зарабатывали, сдавая напрокат велосипеды приезжающим на пикник. Если о клиентке уже можно было сказать «девушка» и еще нельзя — «старуха» и если она была при этом одна — Оскар спрашивал обычно:

— Как вам машина? Все в порядке?

— А?.. Да… как будто…

Тогда Оскар брал второй велосипед и говорил:

— Ну, я немного проедусь с вами — просто чтобы быть уверенным. Я мигом, Ферд: туда и обратно.

Ферд угрюмо кивал. Он-то знал, что «мигом» не получится и что позже Оскар скажет: «Надеюсь, ты без меня поработал в магазине не хуже, чем я — в парке».

— Ну да, ты всю работу на меня сваливаешь, — бурчал Ферд. Оскар вспыхивал:

— Ах так? В следующий раз ты поедешь развеешься, а я останусь. Я-то не буду завидовать!

Но конечно он знал, что Ферд — высокий, тощий, пучеглазый Ферд — никогда не поедет с клиенткой.

— Полезная штука, — говаривал Оскар, похлопывая себя по волосатой груди. — Мужчина ты в самом деле или нет? Попробуй хоть разок!

Ферд бормотал в ответ, что ему и так неплохо. При этом он искоса смотрел на руки. От локтя до кисти те густо поросли черным волосом, но вот выше локтя были гладкими и белыми. Они были такими еще в школе, и другие ребята часто смеялись над ним и дразнили «Птичкой». Ферди-Птичка. Знали, что он обижается, и все равно дразнили. Как так можно, он никогда этого не понимал — отчего люди часто специально обижают других, причем тех, кто им ничего дурного не сделал? Как так можно?

Ферда беспокоили и другие мысли. Все время.

— Эти мне коммунисты… — качал он головой, читая газеты. Оскар же обычно в двух коротких словах излагал свое мнение о коммунистах и заодно давал хороший совет о том, как решить их проблему в целом. В тех же двух словах.

Или взять смертную казнь.

— О, как ужасно, что невиновный может быть казнен! — стенал Ферд. Оскар на это отвечал, что, видать, не повезло мужику.

— Лучше дай-ка мне сюда ручной вулканизатор, — заключал он.

А Ферд переживал по малейшему поводу. Как в тот раз, когда прикатила супружеская пара на тандеме с корзинкой-багажником для ребенка. Они только шины подкачали (бесплатная услуга!); а затем жена решила поменять малышу пеленки, и одна из булавок сломалась.

— Ну куда деваются английские булавки? — возмутилась женщина, перерывая свой багаж. — Никогда их не напасешься!..

Ферд, издавая сочувственные звуки, отправился на поиски булавок. Но хотя он был точно уверен, что в конторе (так они называли свою подсобку) у них есть булавки, ему не удалось найти ни одной.

Парочка так и укатила без булавки, завязав пеленку безобразным узлом.

За ланчем Ферд опять жаловался на жизнь — на этот раз темой были булавки. Оскар вместо ответа впился зубами в сэндвич. Отхватил порядочный кусок, прожевал, проглотил. Ферд любил экспериментировать с сэндвичами: больше всего ему нравился монстр, начиненный плавленым сыром, оливками, анчоусами и авокадо (все залито майонезом), — Оскар же неизменно потреблял прозаические бутерброды с розовым колбасным фаршем.

— Вот, наверно, хлопот с ребенком, — продолжал Ферд, откусывая от своего чудо-сэндвича. — Не то что ездить с ним — вообще там растить, воспитывать…

— Господи, — ответил Оскар, — да ведь аптеки-то просто на каждом углу. Неграмотный и то найдет, и вывеску читать не надо…

— При чем тут аптеки?.. А, ты про булавки…

— Ну да. Про них.

— Но… а знаешь… она была права. Когда нужны булавки — их не найти. Их просто нет.