О судьбе и доблести. Александр Македонский

(2) «Так как, царь, ты хочешь распоряжаться македонцами, не просто отдавая приказания, и говоришь, что поведешь нас, убедив в том, что надо двигаться дальше, а если тебя убедят в противном, то от принуждения ты откажешься, то я отвечу тебе и буду говорить не о нас — мы осыпаны почестями; большинство из нас уже награждены за свои труды; мы поставлены выше других — и мы готовы с тобой на все. Я буду говорить о большей части войска. (3) И о ней я буду говорить, думая не о том, что им приятно, но о твоей пользе в настоящем и о безопасности в будущем. И мой возраст и то уважение, которое благодаря тебе оказывают мне и другие, и моя безупречная отвага среди тяжких трудов и опасностей дают мне право открыто сказать, что я считаю лучшим. (4) Тобой, вождем, и теми, кто вместе с тобой ушел из дому, совершено много великих дел, и поэтому-то, думается мне, особенно полезно положить предел трудам и опасностям. Ты видишь сам, сколько македонцев и эллинов ушло вместе с тобой и сколько нас осталось. (5) Когда ты увидел в Бактрии, что у фессалийцев нет больше охоты нести тяготы войны и походов, ты отослал их домой — и прекрасно сделал. Эллины, поселенные в основанных тобой городах, и те остались не совсем добровольно. Из эллинов и македонцев, которые продолжали вместе с тобой делить труды и опасности, одни погибли в боях, другие, уже неспособные после ранений к военной службе, рассеялись кто где по Азии. (6) Еще больше умерло от болезней; осталось немного, и у них уже нет прежних сил, а духом они устали еще больше. Все, у кого еще живы родители, тоскуют о них; тоскуют о женах и детях, тоскуют о своей родной земле, и тоска по ней простительна им: они ушли незаметными бедняками и теперь, поднятые тобой, они жаждут увидеть ее, став видными и богатыми людьми. (7) Не веди солдат против их воли. Если у них нет желания сражаться, они у тебя не будут такими, как раньше. Возвращайся сам на родину, повидайся с матерью, уладь эллинские дела, приведи в отцовский дом твои многочисленные и великие победы. И тогда уже вновь снаряди поход, если пожелаешь, на индов, живущих на востоке; если пожелаешь, к Эвксинскому морю или же против Карфагена и ливийских земель, лежащих за Карфагеном. Твое дело будет — вести людей. (8) Другие македонцы и другие эллины пойдут за тобой: молодежь вместо стариков, полные сил вместо обессиленных; люди, которые не испытали, что такое война, и поэтому не боятся, а хотят ее в надежде на будущее. Они пройдут за тобой, разумеется, с особенной охотой, видя, что твои прежние сподвижники ушли неизвестными бедняками, а вернулись на родину богатыми и прославленными людьми. (9) Царь, если что хорошо, так это смирение в счастье. Тебе, такому вождю, ведущему такое войско, нечего бояться врагов, но божество может послать нечто неожиданное, и человеку тут остеречься невозможно».

28

Когда Кен окончил, среди присутствующих поднялся шум. Многие плакали, и это еще яснее говорило о том, как настроены они против дальнейшей войны и какой радостью будет для них возвращение домой. Александр, раздосадованный свободной речью Кена и нерешительностью других, распустил собрание. (2) На следующий день он, полный гнева, созвал опять тех же и сказал, что он сам пойдет вперед, но никогда не заставит македонцев против воли следовать за ним; у него будут люди, которые пойдут за своим царем добровольно. Те, кто желает уходить домой, пусть уходят и пусть сообщат домашним, что они оставили своего царя, окруженного врагами. (3) После этих слов он ушел к себе в палатку и в этот день и еще два дня спустя не принимал никого даже из «друзей», выжидая, не изменится ли настроение у македонцев и союзников; это часто случается в солдатской среде и дает возможность ее легче переубедить. (4) В лагере, однако, стояла полная тишина; гнев Александра, очевидно, только раздосадовал солдат, но не изменил их настроения. Тем не менее, по словам Птолемея, сына Лага, Александр совершил жертвы перед переправой через Гифас, но жертвы оказались неблагоприятны. (5) Тогда он собрал старейших из «друзей» и людей, ему наиболее преданных, и так как все указывало ему на необходимость вернуться, он велел объявить войску, что решено повернуть обратно.

29