О судьбе и доблести. Александр Македонский

Агафархид Книдский рассказывает в восьмой книге «Истории Азии», что когда друзья угощали Александра, сына Филиппа, то все лакомства на стол выставлялись завернутыми в золото; а когда их ели, то золотую обертку разворачивали и выбрасывали вместе с шелухой и косточками, чтобы люди видели роскошь царских друзей, а слуги получали свой законный доход. Как быстро позабыли они, — пишет Дурид, — что когда Филипп, отец Александра, приобрел золотую чашу весом в пятьдесят драхм, то на ночь он всегда уносил ее с собой и клал под подушку.

IV.167c

Дурид, рассказывая в седьмой книге «Македонской Истории» о том, каким мотом был кипрский царь Пасикипр, пишет в частности следующее: «Отпуская после [завершения] осады Тира Пнитагора, Александр наградил его, кроме всего, и крепостцой, которую тот попросил».

IV.171b

Дегустаторов блюд… называли эдеатрами, они ели царскую пищу, чтобы царя не отравили. Позднее звание эдеатра стало означать главу всей прислуги; должность эта была высокая и почетная. По крайней мере, Харет пишет в третьей книге «Истории», что эдеатром Александра был сам Птолемей Сотер.

V.206e

Гиероним [удивлялся] колеснице, изготовленной для перевозки тела Александра…

V.249d — e

Гегесандр рассказывает о льстеце Александра Никесии: когда Александр сказал, что его кусают мухи, и стал их отгонять, случившийся при этом Никесий сказал: «Теперь эти мухи гораздо лучше других — в них ведь твоя кровь».

VI.250f–251a

Сатир пишет в своих «Жизнеописаниях», что в свите льстецов Александра состоял и проповедовавший эвдемонизм философ Анаксарх. Когда он сопровождал однажды царя в поездке, вдруг грянул такой гром, что все перепугались, Анаксарх сказал: «Не ты ли, Александр, сын Зевса, сотворил это?» Александр ответил смеясь: «Не хочу внушать ужас — это тебе хочется, чтобы я сервировал стол головами царей и сатрапов». Аристобул из Кассандрии пишет, что, когда Александр был ранен и истекал кровью, афинский панкратиаст Диоксипп воскликнул [Илиада. V. 340]: «Вот он, ихор, что струится у жителей неба счастливых».

b

[Афиняне]… приговорили Демада к уплате десяти талантов за то, что он предложил объявить Александра богом…

с

Филарх пишет в шестой книге «Истории», что льстец Александра Никесий, видя как царь мучается, приняв лекарство, воскликнул: «О царь, если вы, боги, так страдаете, то как же быть нам?» Александр, с трудом подняв на него взгляд, ответил: «Какие боги? Боюсь, как бы не богам ненавистные».

VII.276f –277a

Кстати, любителями яблок были Филипп Македонский и его сын Александр, как свидетельствует Дорофей в шестой книге «Истории Александра». А Харет Митиленский рассказывает, что когда Александр обнаружил, что самые лучшие яблоки растут близ Вавилона, то наполнил ими корабли и устроил [на реке] яблочное сражение — зрелище получилось восхитительное.

IX.393c

Маленькие перепелки называются хеннии, о них упоминает Клеомен в своем «Письме к Александру»: «Десять тысяч копченых лысух, пять тысяч дроздов, десять тысяч копченых хенний».

IX.398e — f

…говорят ведь, что Стагирит получил от Александра Македонского восемьсот талантов на исследование животных…

X.434a — f

Горьким пьяницей был и македонец Протей, как Эфипп рассказывает в сочинении «О погребении Александра и Гефестиона», однако, несмотря на искушенность в выпивке, телом был он очень силен. Однажды Александр потребовал чашу емкостью в два кувшина, отпил из нее за здоровье Протея и передал чашу ему; тот взял ее, пропел царю хвалу и допил под общие рукоплескания. А потом Протей в свою очередь потребовал ту же чашу, отпил за здравие и передал царю; но Александр, приняв ее твердою рукою, удержать не смог, откинулся на подушку и выпустил чашу из рук. После этого он и заболел, а потом умер, потому что (говорит Эфипп) Дионис на него гневался за разорение Фив, его родного города. Да и сам Александр был привержен выпивке до такой степени, что отсыпался после попоек по два дня и две ночи подряд. Об этом свидетельствуют его «Ежедневные Записи», писанные Эвменом Кардийским и Диодотом Эритрейским. И у Менандра в «Льстеце» сказано:

— В Каппадокии
Три раза осушил я чашу полную,
В которой было десять кружек.
— Более,
Чем Александр царь.
— Да уж, не менее,
Клянусь Афиной!
— Здорово!

Никобула (или приписавший ей это сочинение) пишет, что на пиру у фессалийца Медея, где было двадцать сотрапезников, Александр поднял здравицы за каждого и столько же выпил ответно; после этого он покинул пир и скоро улегся спать. Как пишут в «Воспоминаниях» Линкей Самосский и в своих «Историях» Аристобул и Харет, софист Каллисфен оттолкнул в застолье у Александра круговую чашу несмешанного вина, и когда его спросили: «Почему не пьешь?», ответил: «Чтобы после чаши Александра не просить о чаше Асклепия».

X.434f–435a