О специфике развития русской литературы XI – первой трети XVIII века: Стадии и формации

Александр Николаевич Ужанков О специфике развития русской литературы XI – первой трети XVIII века: Стадии и формации

Светлой памяти моего отца Ужанкова Николая Филипповича посвящаю

Введение

В курсе лекций, читанных в зимнем семестре 1925–1926 гг. в Венском университете, Н. С. Трубецкой констатировал: «Суждения и представления о древнерусской (и допетровской) литературе подчинены совершенно ложным концепциям. Ее, как и всю культуру допетровской эпохи, сравнивают с европейской, судят о ней с этих позиций, в силу чего, разумеется, и понимают ее абсолютно неправильно (курсив мой. – А. У.). К сожалению, такой неверный подход к древнерусской литературе содержится во взглядах самих русских литературоведов. Реформы Петра Великого создали пропасть между допетровской и послепетровской Россией, и новые поколения, пришедшие после Петра, смотрели на все дореформенное как на варварское, примитивное и малоценное. Лишь в начале нашего века, когда была заново «открыта» древнерусская живопись, невероятно высокий уровень иконописи поколебал миф о древнерусском «варварстве» и поставил под сомнение его истинность. Но случившееся с живописью, к сожалению, не произошло с литературой: она и доселе не «открыта»[1].

Увы, приходится отмечать, что приведенное выше суждение Н. С. Трубецкого осталось актуальным и в начале XXI столетия.

Открыть древнерусскую словесность – значит проникнуть в смысл написанного сакральным церковнославянским языком божественной литургии, как этот смысл открывался, по Благодати, древнерусскому автору (а практически все древнерусские творения XI–XV вв. можно назвать боговдохновенными), а не как он мнится или представляется нам, т. е. попытаться взглянуть на древнерусские духовные творения и мирскую словесность глазами их создателей и попытаться понять их предназначение в ближайшем культурном окружении эпохи, в которую они были созданы, и, что особенно важно для произведений XI–XVII вв., с учетом религиозного мировоззрения их творцов.

До начавшейся в начале XVII века секуляризации сознания мировоззрение древнерусского книжника было религиозным, и основой для понимания, как отдельного древнерусского творения, так и всей средневековой словесности в целом, служит Православие. Не учитывать это обстоятельство, пренебрегать им, значит сознательно (или бессознательно) уходить от поиска того смысла, который вкладывал древнерусский автор в свое творение, подменяя его современной интерпретацией, а в конечном итоге – удаляться от истины[2].

Чтобы понять смысл средневекового произведения необходимо изучить мировоззрение эпохи, в которую оно было создано, основные ее темы и идеи, и трансформацию самого мировоззрения на пути к секуляризации, и эволюцию писательского сознания и отношения древнерусских книжников к творчеству. Нельзя сказать, что таких работ у нас не было. Они есть, но их катастрофически мало, и они не всегда верно отражают мировоззренческие процессы, происходившие в Древней Руси.

По сути дела, необходимо выстраивать новую историю тысячелетней русской словесности. Причем речь идет не просто о по-новому написанной истории русской литературы, разговор следует вести о ее концептуально новой научной платформе.

«Со всей определенностью необходимо заявить: нужна новая концепция русской литературы, которая учитывала бы ее подлинные национальные и духовные истоки и традиции», – пишет В. Н. Захаров (курсив его. – А. У.)[3]. С ним солидаризируется И. А. Есаулов: «Требуется новая концепция русской литературы, причем крайне наивно представлять дело таким образом, что достаточно лишь описать и систематизировать ранее неизвестные литературные и культурные факты – и на основе этой систематизации сама собой родится, наконец, «подлинно научная» история литературы, скорректированная и «полная» по отношению к истории уже существующей. Однако, к сожалению, именно такое «позитивистское» мышление преобладает в настоящее время в среде отечественных литературоведов»[4].

В данной монографии предпринята попытка выделить основные проблемы построения новой истории древнерусской словесности и указать пути их возможного решения.

Важнейшая из них – это построение теоретической истории древнерусской литературы, основанной на изучении средневекового мировоззрения и художественного метода.

Следует напомнить, что в XX веке в качестве теоретической концепции истории русской литературы ряд ученых (В. Н. Перетц, П. М. Сакулин, В. П. Адрианова-Перетц, Д. С. Лихачев, а Д. И. Чижевский – украинской) рассматривали теорию литературных стилей эпохи, построенную на части типологических обобщений исследуемых явлений.

Концепция стилей эпохи нашла поддержку и в трудах искусствоведов (И. Э. Грабаря, Н. П. Кондакова, Д. В. Айналова, М. В. Алпатова, А. И. Некрасова, Г. К. Вагнера и др.) и была использована в качестве основы истории древнерусской живописи и искусства.