О смелых и умелых (Избранное)

— Отходи, ребята! Окружают! Лепись в подъезды, залегай в подворотнях! — скомандовал Добрынин.

Поручик фон Таксис не стал вести огня из фамильного особняка. Он предпочел выбрать позицию в соседнем особняке Сакс-Воротынских. Когда он появился перед барышнями с винтовкой в руках, они были несколько шокированы и не сразу поняли, чего он хочет.

— Спустить шторы! Сдвинуть поплотней! Придерживайте, чтобы не колебались! — Поручик распоряжался барышнями, как горничными.

И они, смущенные и растерянные, слушались. Да и позвать им было некого. Вся прислуга попряталась в подвалы, как только началась стрельба.

— Где у вас форточки?

Барышни сказали, что вместо форточек у них в доме открываются окна, образуя для вентиляции щели.

— Прекрасная позиция!

Пристроившись получше, фон Таксис повел прицельную стрельбу по защитникам баррикады. Барышни Сакс-Воротынские придерживали шторы, маскируя его.

Так же вероломно действовали и другие притаившиеся в особняках офицеры.

СЫНОК КУЗНЕЧНОГО ЦЕХА

Поручик Ровный, посматривая в бинокль, торжествовал. Наступал момент, удобный для броска к вокзалам. Он уже хотел отдать команду «броневики, вперед!», но… Но со стороны Хамовников вдруг появились нагруженные фабричные грузовики, а с них повалили на мостовую какие-то тюки. Улица мгновенно была перегорожена новой баррикадой.

Кому пришла догадка построить подобную баррикаду, история неясная, но это была отличная выдумка. Тюки ваты набросали в грузовики со склада ближайшей текстильной фабрики. Помогая взрослым, мальчишки кричали:

— Вату ни одна пуля не пробивает! Мы пробовали!

Быстро, сноровисто, уютно устроились красногвардейцы за ватной баррикадой. Выросшая словно по волшебству, баррикада быстро обжилась. Со всех сторон к ней стекались солдаты, укрывшиеся во дворах и подъездах от юнкерской расправы, и уцелевшие красногвардейцы Добрынина.

Петр Добрынин стал организовывать защиту баррикады от нажима юнкеров. Он старался наладить стрельбу залпами, притащив сохраненный в запасе ящик патронов. Увы! Патроны подходили только к трехлинейкам, которых оказалось на баррикаде очень мало. А шумные берданки, французские, австрийские, бельгийские, японские и итальянские винтовки замолчали. Юнкера приближались, поигрывая штыками, почти не неся потерь. Оставалась надежда на гранаты и рукопашную.

И вдруг позади притихнувших бойцов раздался звонкий мальчишеский голос:

— А вот патроны! Кому патроны? Даю австрийские! Даю бельгийские! Берданские кому? Дарма отдаю, недорого беру! Разок стрельнуть прошу!

— Гляди, ребята, да это же Арбуз! — обрадовались михельсоновцы.

— Вовремя появился сынок кузнечного цеха!

— Ой, ловок!

— Наш пострел везде поспел!

Красногвардейцы, получив необходимые патроны, открыли беглую стрельбу. «Здорово пригодились накопленные патроны!» — радовался Андрейка и, расхрабрившись, попросил стрельнуть.

— Стрельни разок, — согласился кто-то из михельсоновцев.

Андрейка приложился, стараясь точно смотреть в прорезь прицела, взял на мушку офицера в заломленной фуражке и плавно нажал на спуск. Выстрела не последовало. Патроны, заложенные в винтовку, кончились.

Кончились патроны!

— У-р-ра! — юнкера, сверкая штыками, хромовыми сапогами, приблизились к баррикаде.

— Ур-ра! — словно эхо, отозвалось где-то позади за баррикадой, и над головой Андрейки замелькали шинели.

Откуда ни возьмись, набежали какие-то солдаты и, сбив юнкеров штыками и прикладами, погнали их по улице.

— Ишь мамин сынок, скалился, как волк, а закричал, как заяц, — отирая штык, ощерился бородатый солдат.

— На вот, робя, принимай, что собрали… Там еще набросано!

Красногвардейцы тоже участвовали в этой атаке и возвращались вместе с солдатами, таща отбитое оружие.

— Да вы чьи? — спросил Добрынин солдат, угощавших махоркой рабочих.

— Мы-то? Саратовские! — сказал бородатый солдат и закашлялся.

— Кто ж вас послал нам на помощь?

— А никто… Сами малость подмогли.

— Дядя Сидор, это ты? — угадал своего друга Андрейка. — Ты ж уехал, дядя Сидор?

— А мы проездом домой мимоходом к вам завернули.

— С Павелецкого на Брянский? Это же не по пути!

— Подумаешь, велик крюк. Слышим, юнкера солдат бьют. Когда своих бьют, как тут не помочь! Нам здесь удобней с офицерьками-юнкерьками расправиться, когда они в куче. Рассеются по имениям, вылавливай их потом.

— Так вы же говорили, управляйтесь, мол, со своими буржуями сами.

— Чудак-человек! Чего там считаться? Ваши буржуи, наши помещики пущай будут общие! Заодно давай их пощелкаем!

— Ну и хитрый ты, дядя Сидор!

— А без хитрости нам нельзя…

Притаившиеся в особняках офицеры снова начали стрельбу.

Старый солдат приложился к карабину, щелкнул выстрел, и какой-то юнкер или офицер шумно покатился с крыши.

Вскоре подоспели солдаты 193-го полка, управившиеся с Пятой школой прапорщиков.

Продвижение юнкеров приостановилось. Броневики — надежда Рябцева, прячась в воротах, отфыркивались.

Священнослужители умоляли председателя Московского Совета прекратить кровопролитие. Преосвященный Макарий, митрополит Владимирский и Суздальский, повалился перед ним на колени.

Смущенный Ногин поднял с колен старца.