О смелых и умелых (Избранное)

Так же онемев, стояли вокруг него ребята, представляя себе все бедствие.

— Теперь «Пирогов» к Елатьме подходит. Скоро будет гудок… Проснутся, а его нет! — сказал девичий голосок.

— Проснутся в Дмитриевых горах, когда совсем рассветет.

— Вот хватятся! — пробасил третий.

— Ах ты горюшко! — сказал девичий голосок. — Да ведь они теперь с ума сойдут! Потоп, мол, парень. Ты плавать хорошо умеешь?

— Совсем плохо.

— Да как же ты выплыл?

А Влас и сам не знал.

За него ответили ребята:

— Его течением вынесло! Тут ведь река на пески наваливает, ну и выбросила!

И мальчишки стали горячо обсуждать случай с Власом и его необыкновенное спасение.

— Да ты погрейся, к огню сядь! Дрожишь весь! — первым пожалел девичий голосок.

— Давай одежду выжмем. Скидывай скорей!

Высокий помог Власу стянуть пижаму, мокрую, липкую. А басовитый снял с себя ватник и молча набросил ему на плечи. Пока один выжимал пижаму, другой подбросил сушняку в костер, а третий пододвинул солдатский котелок и, сунув в руки ложку, сказал:

— Ушицы горяченькой, это лучше всего!

Влас, молча подчиняясь, глотнул горячей, душистой ухи, такой вкусной, какой он никогда не пробовал, и, разморенный теплом, тут же и заснул, повалившись на бок, с ложкой в руке.

Во сне он все падал на дно, увлекаемый кем-то сильным, схватившим его в тесные объятия, и выбирался наверх, чтобы вздохнуть. А пароход «Пирогов» наплывал на него, жарко дыша в лицо всеми огнями.

— Опечется, — сказал девичьим голоском паренек, отодвигая его от углей.

Ребята спорили, как быть. Несколько раз пытались будить, допытывались, как имя и фамилия, но все было бесполезно. Влас был мягок, податлив и непробуден.

Тогда двое ушли, а один остался караулить его у костра.

Разбудили Власа солнце и шумный галдеж.

Протерев глаза, он зажмурился от яркого блеска песка, от качания на кустах полосатой пижамы, от сверкания мокрых тел купальщиков в блистающей воде.

«Где я? Что со мной?» — с нестерпимым любопытством подумал он. Заметив его пробуждение, жизнь сразу напомнила о себе.

— Проснулся, герой! Купаться! — раздался над ухом звонкий девичий голосок.

— Давай плавать научим! — донесся с реки бас.

И он вспомнил все, что было. И неужели это было с ним, а не в книжке? И он тот самый мальчик, что упал с парохода и очутился на этом вот никому не известном острове?

Власу вдруг стало страшно: вот сейчас он проснется — и ничего этого нет. Не было!

Но его уже тащили к реке. И купание, самое настоящее, с плеском, с визгом, с брызгами, захватило его целиком.

Вокруг него резвились в воде не двое и не трое, а целая куча мальчишек. Они наперебой ныряли, изображали все способы тонуть и спасаться, обучая Власа плавать.

Все эти ребята из соседнего села явились сюда спозаранку, чтобы посмотреть на необыкновенного мальчика, который упал с парохода.

Об этом случае узнала не только детвора, но и взрослые.

Какая-то хозяйка прислала Власу горячие пышки с дырочками, смазанные сметаной. И они хранились в глиняной плошке под ватниками. Другая вареных яиц. Кто-то — сахару. И после купания ребята уселись в кружок и с удовольствием смотрели, как Влас ел, пил.

— Ты не беспокойся. Ты не тужи. Все обойдется, — говорили мальчишки, хотя Влас и не проявлял беспокойства. — Вася и Матвей сбегали, телеграмму дали.

— Во, смотри, как Вася поцарапался, — с кручи упал, ночью-то. Вишь, с ребер всю кожу содрал!

Кто-то задирал на смущенном Васе рубаху и показывал его словно запеченный бок — такая на нем была коричневая корка от ссадины.

— А Матвей хромает. Об камень палец расшиб. Ночью прямиком дули в Елатьму.

Влас представлял себе ель, и тьму, и ребят, «дующих прямиком» с телеграммой о нем, и жить ему становилось все интересней.

— Следующим пароходом поедешь!

— А каким пароходом я поеду? — спрашивал Влас не без важности.

— «Герценом» поедешь.

— А где пристань?

— Мы его здесь переймем. Остановим, значит.

— И он остановится? Целый пароход?

— Конечно, не половинка! Еще как остановится! Мы такое слово знаем! лукаво сказал обладатель девичьего голоска Федя.

Влас верил и не верил, что эти вот мальчишки остановят для него пароход. Но, судя по тому, как запросто сбегали они ночью в какую-то Елатьму и пренебрежительно отнеслись к своим ранам, эти ребята всё могли.

В ожидании парохода Влас провел на острове полдня, самые счастливые в его жизни. Никто не держал его за руку, не останавливал: того нельзя, другого нельзя, — ребята делали все, как им хотелось. И удивительно разумно все делали.

Вот поехали на лодке «сымать подпуска». С ночи они поставили такие же снасти, что ставили знакомые Власу удильщики с парохода. А теперь вынимали их с лодки. И он сам, своей рукой, чувствуя сильные порывы и потяжки, вынимал из речных глубин больших, невиданных рыб.

У них были зубчатые спины, длинные носы. И они выплывали из глубин, повертываясь на спину и показывая желтовато-золотистые бока.

— Стерлядь! — с уважением говорили ребята, принимая их в сачки.

— Не хватай руками, порежешься! Изогнется — как серпом хватит!..

И сердце замирало от восторга при виде каждой рыбины.