О психологической прозе

Все мы знаем людей, легко поддающихся той или иной типологической классификации, хотя бы поверхностной, и людей в этом смысле трудноуловимых (чему соответствует "семиотичность" или "несемиотичность" поведения). Мы знаем людей с позой, с ролью и людей без позы и без роли. В своем роде это подобно разным видам выражения авторской личности в лирике. Есть поэты с лирическим героем и поэты без лирического героя 1 (к числу последних принадлежат и некоторые великие лирики).

Предела своего символическое поведение достигает тогда, когда в нем выражается обобщенный исторический характер 2. Исторический характер встречается с индивидуальным, эмпирическим человеком и формирует его на свой лад - с разными поправками на данную индивидуальность. Устойчивое массовое мировоззрение, традиционные формы жизни вырабатывали стихийную жизненную символику, стихийную ритуальность, например в среде патриархального крестьянства. Людей же сознательно символического поведения, людей, строящих свой исторический образ, выдвигали в особенности периоды больших идеологических движений. Маркс обратил внимание на историческую символику и эстетику французской революции XVIII века, осуществлявшуюся "в римском костюме и с римскими фразами на устах". В римской традиции "гладиаторы буржуазного общества нашли идеалы и художественные формы..." 3.

1 См. об этом в моей книге "О лирике" (Л., 1974); особенно гл. 3. "Проблема личности".

2 В книге "Биография и культура" (М., 1927) Г. Винокур определяет биографию как "личную жизнь в истории", подчеркивая в то же время, что изучаемая биографом личность представляет собой структуру со своими экспрессивными формами и стилем поведения.

3 Mapкс К., Энгельс Ф. Соч. Изд. 2-е, т. 8, с.120.

Жизненная символика отчетливо выступает в периоды переломные, когда рождаются "новые люди", с новыми принципами поведения. В периоды, наконец, особенно острого внимания к личности. Самыми "семиотическими" и выразительными оказывались люди с личными предпосылками, наиболее подходящими для данной исторической модели.

К проблеме исторического характера подходили уже давно и с разных сторон. В середине XIX века Сент-Бёв и несколько позднее Тэн пытаются скрестить историю с психологией. История для них воплощается в характерах, в судьбах, а характеры они стремятся истолковать исторически. "В каждую эпоху, - утверждает Сент-Бёв, - возникает некий модный тип, некий романический призрак, который овладевает воображением и как бы носится в облаках. В конце царствования Людовика XIII и в начале царствования Людовика XIV этот тип и эта модель 1 в основном сформировались по образцу героев и героинь Корнеля, а также по образцу героев мадемуазель Скюдери" 2. Через несколько лет (1856) Ипполит Тэн писал: "Аристократические нравы XVII века, как и рыцарские нравы XII века, были всего только парадным зрелищем. Каждый век разыгрывает подобное действо, и у каждого века есть созданный им прекрасный тип; у одного - это рыцарь, у другого - придворный. Было бы любопытно извлечь подлинного рыцаря из-под рыцарей, изображенных в поэмах" 3. Сент-Бёв соотносит исторический характер в жизни с персонажами Корнеля и Скюдери, Тэн - с рыцарским эпосом. Литература отражала, познавала и в то же время порождала эпохальный характер.

1 В оригинале - modele. Но в данном тексте это слово употребляется, понятно, не в современном его значении, а в смысле образца, прототипа.

2 Saintе-Веuvе С.-А. Causeries du lundi, v. 3. Paris, 1851, p. 389.

3 Taine H. Essais de critique et d'histoire. Paris, 1887, p. 209.

Вопросы эти чрезвычайно занимали Герцена; в отличие от позитивиста Тэна, он подходил к ним со своей - в школе гегельянства воспитанной диалектикой. Герцен необычайно чутко воспринимал исторический характер (широко пользуясь для его обозначения именами литературных персонажей). Он много писал об этом; "Былое и думы" - огромный свод эпохальных характеров.

Герцен склонен был к аналогиям между историей и природой. Он любил говорить о человеческих пластах и даже придумал слово "сопластники". Сопластники - это не только современники, это собратья по определенному историческому слою. Герцен писал: "Прошедшее оставляет в истории ступню, по которой наука, рано или поздно, восстановляет былое в основных чертах" (XX, кн. 1, 345). Статья 1868 года "Еще раз Базаров" вся посвящена русским эпохальным характерам, и Герцен совершенно на равных правах упоминает в ней факты общественной жизни и литературных героев: декабристы и Чацкий, нигилисты и Базаров. В качестве литературоведческого анализа это неправомерно, но Герцен занимался здесь не литературоведением.